Создать свою тему оформления
0
ПОВЕРИМ ИНСПЕКТОРУ...
В назначенное время к месту встречи подошла женщина с папкой. Одета была в безукоризненно сидящий, тщательно отглаженный светло-голубой джинсовый костюм. Но в глазах ее светилась такая неприступная строгость, что и без представления стало ясно – это и есть инспектор Мосжилинспекции Людмила Афанасьева.
Инспектор в эту пору занят проверкой готовности жилья к зиме. Людмила Васильевна признается, что впервые работает в компании с журналистом. Услышав это, не впервые отправляющийся на подобное мероприятие журналист решается на безобидную, по его мнению, авантюру. «Людмила Васильевна, - говорит он, - а что если сначала мы пойдем по адресу, который укажу я?» В глазах Афанасьевой пробуждается любопытство. «Почему нет, - отвечает она, - ведите».
Идем молча. Сопровождают нас хозяева: Василий Сидоров – главный инженер ООО «Сентаво.Плюс», обслуживающего жилые дома района Свиблово, Сергей Бойков – инженер ПТО ДЕЗ «Свиблово» и Александр Кузнецов – начальник аварийной службы района.
Приходим к дому № 17, корпус 2 по улице Амундсена. Семнадцатиэтажный панельный дом серии П-44. 270 квартир.
Обычно начинают проверку с подвала. Вход слева оказывается нетиповым: закрыт выложенным из кирпича глухим навесом с железной дверью. Замочная скважина. Ручка. Звонок.
- Арендаторы. Там круглосуточная охрана, - поясняет Александр Кузнецов и жмет кнопку звонка.
Круглосуточная охрана не реагирует.
- А случись что – как попасть?
- Есть вход с другой стороны, - замечает Василий Сидоров.
Заходим справа. Здесь дверь открыта – в подвале кто-то есть.
Спускаемся. Активно идет уборка – женщины выгребают мусор; и его немало: разбитые унитазы, обрезки труб, ветки от метелок и прочая ерунда.
Лицо Афанасьевой бесстрастно, но по глазам вижу: не ожидала увидеть такое.
Продвигаемся в сторону арендаторов. Людмила Васильевна по ходу внимательно осматривает отопительную систему. Часть подвала во мраке. Включаем фонари. Наконец, упираемся... в кирпичную стену. «Коридоры кончаются стенкой», - вспоминаю слова известной песни...
- Граница, - уточняет Кузнецов.
- Граница чего?
- С арендаторами.
- Они имеют право такую границу устанавливать?
- Все должно быть в документах. Документы в ДЕЗе – заверяет Сергей Бойков.
Позже в ДЕЗе мне дадут копии договоров аренды «нежилого объекта» с ООО «Мелибонэ», но никакого упоминания о «границе» там не найду. Впрочем, это совсем другая история, и к ней мы еще вернемся...
Когда выходим из подвала, спрашиваю Афанасьеву: «Ну и как?» – «По полной программе! – отвечает инспектор, сдержанно улыбаясь. – В подвале сплошные нарушения. Хлам. Помещение частично не освещено. Был засор канализации, остаточные явления нужно устранить. Но самое главное то, что элеваторные узлы у них в порядке, значит, дом к зиме подготовили. Теперь посмотрим чердак» – «Вы молодец: сдерживаете эмоции – завидное качество» – «Это деловое качество», - уточняет Людмила Васильевна.
На чердаке, увы, тоже не горят лампы. Выходим на крышу.
- Кровля – мое любимое место! – говорит Афанасьева.
- Согласен, - соглашаюсь я, потрясенным открывшимся видом города.
- Красиво. И еще: от кровли зависит жизнь дома, ведь дом – живой организм. Этот – 1999 года постройки, но кровля, к сожалению, уже плохая. Вина строителей. Жители жалуются на протечки. Подрядная организация делает своими силами заплаты... А вот засор водостока. Здесь должен быть колпак. Его нет. Вообще кровлю надо постоянно очищать от мусора... И здесь нет колпака. Это очень опасно для дома... Недостатков много. Но, справедливости ради, скажу: в «Сентаво» – работают серьезные люди, кровли делают как для себя, так выгоднее и меньше жалоб...
Потом она позвонит жильцам верхнего этажа и спросит, нет ли жалоб на протечки. Затем перейдем в другой подъезд, поднимемся на чердак, и нас встретит та же темнота. Афанасьева возьмет фонарь и осмотрит едва ли не каждый квадратный метр. Отметит: «Хлам. Изоляция нарушена». И тут позвонит жильцам и спросит о протечках. С ней будут говорить, не открывая дверь, но она заметит, что это нормально, и что жалобы проверит в ОДС...
Когда выйдем из подъезда, я, памятуя, что нас ожидают еще два, взгляну на часы и подытожу: «На дом нужно потратить пару часов, за день четыре-пять домов выйдет. А в районе их полторы сотни». – «Это с вами я так медленно хожу, – откликнется Афанасьева, – а одна – с другой скоростью».
Когда осмотрим незапланированный дом, я спрошу Афанасьеву: «Не жалеете, что пошли по моей наводке?» - «Нисколько, - ответит она. - Если бы я предупредила, что пойду по этому адресу, они бы успели все недостатки ликвидировать. Так что я даже рада, что попала в этот дом. Откровенно говоря, я часто не говорю, какие объекты собираюсь проверять. Только так сложится объективное мнение о работе коммунальщиков. Должна сказать, что в «Сентаво» умеют работать и переживают за свое дело, и я уважаю этих мужчин – обманывать меня они не будут». - «У ваших мужчин уж очень пасмурные лица», - замечу я. – «Им стыдно перед женщиной за этот дом, - вступится за хозяев Афанасьева.
Потом мы пойдем по адресам, которые укажут хозяева – это будут дома постройки 50-х и 60-х годов, подготовленные к сдаче. Чистые подвалы. Сверкающие свежей краской трубы с приборами учета. Освещенные чердаки. Готовые к зиме кровли. Новенькие водосточные трубы. Но для того, чтобы все это увидеть, придется карабкаться по вертикальным металлическим лестницам, протискиваться в узкие лазы. Посмотрев, как лихо Афанасьева справляется с этими препятствиями, я замечу: «К концу дня можно лечь трупом». – «А я вчера и была трупом. Проверила двадцать домов. А сегодня, видите, боевая»...
Этот разговор случится в короткой паузе – Кузнецов поедет за недостающими ключами. «Устаю, что скрывать, - признается Людмила Васильевна. – Но это больше моральная усталость от общения с жильцами – попадаются очень капризные люди. Легче полдня по лестницам карабкаться, чем такого уговорить». – «Бывают серьезные недостатки, за которые штрафовать надо, но ведь бывают и пустяковые», - вспоминаю я жалобы коммунальщиков на чрезмерную придирчивость инспекторов. – «Я наказываю только за то, что может грозить дому, как живому организму. Мелочи можно устранить без предписаний... Понимаете, между инспектором и тем, кого он проверяет, особые отношения: каждый из нас доказывает, что он – профессионал, грамотный специалист. Придирки по мелочам – не в пользу инспектора»...
Она не закончит фразу, потому что раздастся радостный голос Сидорова:
- Вон идет наш электрик на семнадцатый дом – устранять то, что вы обнаружили.
– Демонстрируете оперативность работы? - не удержусь я от соблазна съязвить.
– Это у нас норма, - без обиды ответит Сидоров.
– Норма, - подтвердит Людмила Васильевна.
– Поверим инспектору, - подведу я черту под разговор о качестве работы «Сентаво».
Подведу черту и под своим участием в проверке – без сопровождения Афанасьева работает куда быстрее...
В назначенное время к месту встречи подошла женщина с папкой. Одета была в безукоризненно сидящий, тщательно отглаженный светло-голубой джинсовый костюм. Но в глазах ее светилась такая неприступная строгость, что и без представления стало ясно – это и есть инспектор Мосжилинспекции Людмила Афанасьева.
Инспектор в эту пору занят проверкой готовности жилья к зиме. Людмила Васильевна признается, что впервые работает в компании с журналистом. Услышав это, не впервые отправляющийся на подобное мероприятие журналист решается на безобидную, по его мнению, авантюру. «Людмила Васильевна, - говорит он, - а что если сначала мы пойдем по адресу, который укажу я?» В глазах Афанасьевой пробуждается любопытство. «Почему нет, - отвечает она, - ведите».
Идем молча. Сопровождают нас хозяева: Василий Сидоров – главный инженер ООО «Сентаво.Плюс», обслуживающего жилые дома района Свиблово, Сергей Бойков – инженер ПТО ДЕЗ «Свиблово» и Александр Кузнецов – начальник аварийной службы района.
Приходим к дому № 17, корпус 2 по улице Амундсена. Семнадцатиэтажный панельный дом серии П-44. 270 квартир.
Обычно начинают проверку с подвала. Вход слева оказывается нетиповым: закрыт выложенным из кирпича глухим навесом с железной дверью. Замочная скважина. Ручка. Звонок.
- Арендаторы. Там круглосуточная охрана, - поясняет Александр Кузнецов и жмет кнопку звонка.
Круглосуточная охрана не реагирует.
- А случись что – как попасть?
- Есть вход с другой стороны, - замечает Василий Сидоров.
Заходим справа. Здесь дверь открыта – в подвале кто-то есть.
Спускаемся. Активно идет уборка – женщины выгребают мусор; и его немало: разбитые унитазы, обрезки труб, ветки от метелок и прочая ерунда.
Лицо Афанасьевой бесстрастно, но по глазам вижу: не ожидала увидеть такое.
Продвигаемся в сторону арендаторов. Людмила Васильевна по ходу внимательно осматривает отопительную систему. Часть подвала во мраке. Включаем фонари. Наконец, упираемся... в кирпичную стену. «Коридоры кончаются стенкой», - вспоминаю слова известной песни...
- Граница, - уточняет Кузнецов.
- Граница чего?
- С арендаторами.
- Они имеют право такую границу устанавливать?
- Все должно быть в документах. Документы в ДЕЗе – заверяет Сергей Бойков.
Позже в ДЕЗе мне дадут копии договоров аренды «нежилого объекта» с ООО «Мелибонэ», но никакого упоминания о «границе» там не найду. Впрочем, это совсем другая история, и к ней мы еще вернемся...
Когда выходим из подвала, спрашиваю Афанасьеву: «Ну и как?» – «По полной программе! – отвечает инспектор, сдержанно улыбаясь. – В подвале сплошные нарушения. Хлам. Помещение частично не освещено. Был засор канализации, остаточные явления нужно устранить. Но самое главное то, что элеваторные узлы у них в порядке, значит, дом к зиме подготовили. Теперь посмотрим чердак» – «Вы молодец: сдерживаете эмоции – завидное качество» – «Это деловое качество», - уточняет Людмила Васильевна.
На чердаке, увы, тоже не горят лампы. Выходим на крышу.
- Кровля – мое любимое место! – говорит Афанасьева.
- Согласен, - соглашаюсь я, потрясенным открывшимся видом города.
- Красиво. И еще: от кровли зависит жизнь дома, ведь дом – живой организм. Этот – 1999 года постройки, но кровля, к сожалению, уже плохая. Вина строителей. Жители жалуются на протечки. Подрядная организация делает своими силами заплаты... А вот засор водостока. Здесь должен быть колпак. Его нет. Вообще кровлю надо постоянно очищать от мусора... И здесь нет колпака. Это очень опасно для дома... Недостатков много. Но, справедливости ради, скажу: в «Сентаво» – работают серьезные люди, кровли делают как для себя, так выгоднее и меньше жалоб...
Потом она позвонит жильцам верхнего этажа и спросит, нет ли жалоб на протечки. Затем перейдем в другой подъезд, поднимемся на чердак, и нас встретит та же темнота. Афанасьева возьмет фонарь и осмотрит едва ли не каждый квадратный метр. Отметит: «Хлам. Изоляция нарушена». И тут позвонит жильцам и спросит о протечках. С ней будут говорить, не открывая дверь, но она заметит, что это нормально, и что жалобы проверит в ОДС...
Когда выйдем из подъезда, я, памятуя, что нас ожидают еще два, взгляну на часы и подытожу: «На дом нужно потратить пару часов, за день четыре-пять домов выйдет. А в районе их полторы сотни». – «Это с вами я так медленно хожу, – откликнется Афанасьева, – а одна – с другой скоростью».
Когда осмотрим незапланированный дом, я спрошу Афанасьеву: «Не жалеете, что пошли по моей наводке?» - «Нисколько, - ответит она. - Если бы я предупредила, что пойду по этому адресу, они бы успели все недостатки ликвидировать. Так что я даже рада, что попала в этот дом. Откровенно говоря, я часто не говорю, какие объекты собираюсь проверять. Только так сложится объективное мнение о работе коммунальщиков. Должна сказать, что в «Сентаво» умеют работать и переживают за свое дело, и я уважаю этих мужчин – обманывать меня они не будут». - «У ваших мужчин уж очень пасмурные лица», - замечу я. – «Им стыдно перед женщиной за этот дом, - вступится за хозяев Афанасьева.
Потом мы пойдем по адресам, которые укажут хозяева – это будут дома постройки 50-х и 60-х годов, подготовленные к сдаче. Чистые подвалы. Сверкающие свежей краской трубы с приборами учета. Освещенные чердаки. Готовые к зиме кровли. Новенькие водосточные трубы. Но для того, чтобы все это увидеть, придется карабкаться по вертикальным металлическим лестницам, протискиваться в узкие лазы. Посмотрев, как лихо Афанасьева справляется с этими препятствиями, я замечу: «К концу дня можно лечь трупом». – «А я вчера и была трупом. Проверила двадцать домов. А сегодня, видите, боевая»...
Этот разговор случится в короткой паузе – Кузнецов поедет за недостающими ключами. «Устаю, что скрывать, - признается Людмила Васильевна. – Но это больше моральная усталость от общения с жильцами – попадаются очень капризные люди. Легче полдня по лестницам карабкаться, чем такого уговорить». – «Бывают серьезные недостатки, за которые штрафовать надо, но ведь бывают и пустяковые», - вспоминаю я жалобы коммунальщиков на чрезмерную придирчивость инспекторов. – «Я наказываю только за то, что может грозить дому, как живому организму. Мелочи можно устранить без предписаний... Понимаете, между инспектором и тем, кого он проверяет, особые отношения: каждый из нас доказывает, что он – профессионал, грамотный специалист. Придирки по мелочам – не в пользу инспектора»...
Она не закончит фразу, потому что раздастся радостный голос Сидорова:
- Вон идет наш электрик на семнадцатый дом – устранять то, что вы обнаружили.
– Демонстрируете оперативность работы? - не удержусь я от соблазна съязвить.
– Это у нас норма, - без обиды ответит Сидоров.
– Норма, - подтвердит Людмила Васильевна.
– Поверим инспектору, - подведу я черту под разговор о качестве работы «Сентаво».
Подведу черту и под своим участием в проверке – без сопровождения Афанасьева работает куда быстрее...
Василий ДВОРЫКИН
(«Московская среда»)
