Создать свою тему оформления
0
ТРИ УРОВНЯ РИСКА: ЧЕРДАК, БАЛКОН, ПОДВАЛ
Работая с профессионалом, получаешь удовольствие. Всякий раз к этой банальной мысли приходишь после рейда с инспекторами Мосжилинспекции. То, что до рейда звучало лишь казенной и абстрактной фразой – скажем, проверка подготовки жилищного фонда к зиме, – обрастает подробностями, плотью и кровью обыденных людских забот. Так было и на сей раз – нас взяли на эту самую «проверку подготовки»...
Но прежде начальник жилищной инспекции по ЦАО Игорь Новиков проводит с нами инструктаж. Впрочем, говорит не о технике безопасности – за безопасность можно не беспокоиться, ведь отправляет нас со своим заместителем, многоопытным Андреем Галинниковым. Говорит Игорь Алексеевич о злободневной проблеме – ведомственном жилье. Предприятия распадаются, банкротятся, меняют профиль. Жилье уходит из внимания, а то и из баланса. А страдают люди, живущие в этих домах...
Потом Игорь Алексеевич коротко рассказывает о подготовке жилья к зиме. Это направление сейчас главное для инспекторов. В округе 3936 жилых домов. К первым числам августа подготовлены 3288 дома – остались самые сложные, требующие большего внимания. А времени совсем немного: 25 августа жилье должно быть готово к зимней эксплуатации.
Кстати, инспектора в этом году работают по новой форме. Если раньше инспектор выходил на место после приемки дома комиссией и выискивал недостатки, то теперь он – член комиссии. Видит недоделки – паспорт готовности не подписывает.
Сообщает Игорь Алексеевич нам и о том, что с 1 января по 1 июня жилинспектора ЦАО выдали собственникам либо управляющим жилищного фонда три тысячи предписаний, а нарушений выявили 7,5 тысяч. Вот и понимай, как хочешь: либо инспектора доки в своем деле, либо жилищники халтурят...
Через минуту мы едем по адресу, чтобы на месте найти выход из этой дилеммы...
Центр Москвы. Поварская, 29/31. Подворотня. Уютный московский дворик. Главный специалист инспекции Ирина Макарова уже здесь. «Смотрим готовность дома к зиме и параллельно рассматриваем жалобу», - сообщает она.
О чем пишут жильцы? Ага, о наведении «элементарного порядка в содержании и эксплуатации дома» пишут. И еще о том, что «все попытки решить этот вопрос с ЖЭК-2 результатов не дали». Жалуются на некачественный ремонт крыши. На протечки. На обваливающиеся балконы. На то, что во многих квартирах не работают краны, а из-за ветхости труб жильцам рекомендовали самим врезать вентили. А еще жалуются, что в первом подъезде каждую неделю останавливается лифт, и узники проводят в нем по нескольку часов. А вот редкие нынче в Москве фразы: «ЖЭК разводит руками и ничего не делает», «слесари-водопроводчики в доме просто не существуют». И в конце письма: «Очень просим... Заранее благодарны»...
Начинаем осмотр с чердака. Пока поднимаемся, представитель МосОТИСа Виктор Дугин объясняет инспекторам ситуацию с лифтами: их меняли, но электроника сделана в разгар «перестройки». «Посему так и работают, - мрачно подытоживает представитель МосОТИСа. - После грозы в пятницу вообще половина электроники отказала. Другая проблема: лифт используют не по назначению. Есть закон города Москвы, подписанный Лужковым, который запрещает использовать пассажирские лифты для грузовых перевозок. Этот закон нарушается. По всему центру идут перестройки. Лифты приводят в ужасное состояние. Линейные механики этому не могут помешать – нет права останавливать лифты. Если лифт останавливается – тут же жалоба. И сразу – наверх: Лужкову, Путину. А лифты буквально убивают!»
В его голосе неподдельное отчаянье...
Перед входом на чердак странная труба: словно ее облепили серыми перьями.
- Изоляция, - объясняет Галинников. – Неграмотно сделана...
Чердак внезапно пахнул далеким детством: особая – чердачная – духота, запах скрипящего под ногами шлака.
- В центре везде так, - уточняет Ирина Олеговна. - Здесь хоть есть ходовые мостики.
Идем в полутьме. Местами видны полоски света, кое-где пробиваются лучики...
- Нахлест, – комментирует Андрей Валерьевич. - Лист металла соединен неправильно: положен как заплатка. Просветы – места, где будет течь... Здесь фальц светится... При ремонте кровли не сделано примыкание...
Вновь попадается «труба в перьях».
Галинников объясняет: результат такой изоляции – нарушение температурно-влажностного режима. Температура на чердаке должна быть на четыре градуса выше наружной. Если, скажем, на улице минус 10, то на чердаке должно быть минус 6. Здесь, если не исправить изоляцию, будет теплее, и при морозе на кровле появится наледь...
Затем Галинников лезет через слуховое окно на крышу: как там?
Из темноты тем временем возникает главный инженер ЖЭКа Николай Андреев. Макарова говорит с ним о недоделках, о текущем ремонте кровли, восстановлении теплоизоляции, ремонте жалюзийных решеток.
- Что показала усиленная проверка кровли? – спрашивает она вернувшегося Галинникова.
- Свесы пробиты гвоздями при капремонте. Конек тоже прибит. Фальцы не уплотняли.
- Халтура? – вставляю я риторический вопрос.
- Да, - соглашается Галинников.
- Нанимали организацию, - оправдывается главный инженер Андреев.
- Проверяли работу? – выпаливаю я, неожиданно ощутив себя в роли инспектора.
- Проверяли, конечно, - отвечает Андреев.
- Выходит, инспектор – больший специалист, чем главный инженер?
- Наверное, - мрачно соглашается Андреев, и по его тону чувствую, что с вопросами пора кончать...
Находим и другие недоделки: неверно устроенный свес, разорванную водосточную трубу, выбитое стекло...
Наконец, идем по жалобе. Подняться надо на шестой этаж. Лифт отказывается везти четверых. Как самый молодой кабину покидает фотокорреспондент. Лифт стоит. Выхожу, оставляя в кабине Макарову и техника ЖЭКа Марину Акулову. Лифт трогается. Вспоминаем комментарий Дугина и идем на шестой этаж пешком.
Жизнерадостная хозяйка квартиры – той, что слева, – охотно демонстрирует последствия халтуры: ядовито-желтые потеки на потолке. Потом ведет к балкону.
- Дотрагиваться нельзя – все рушится, - предупреждает она.
И это – балкон? Руины! Без страховки – не выйти. Даже видавший виды Галинников не рискует ступить за балконную дверь.
- Коррозия арматуры очень сильная, - говорит он. - Может рухнуть. Нужно ТЗК – техническое заключение о возможности дальнейшего использования балкона. Либо его срезать, либо капитально ремонтировать.
В коридоре у стены – мрачный Андреев. В глазах – глубокая тоска. Ему не позавидуешь: спрос – по полной программе, а дому уже за полсотни перевалило, и, судя по балконам, капитального ремонта не знал. И вряд ли узнает, если хозяина не сменит: федерального на муниципального. Дом – собственность Минатома. Но уже есть постановление правительства Москвы о передаче дома городу, подписанное Лужковым. Определена и эксплуатационная фирма, которая будет обслуживать дом – ООО «ЭЖНФ». Дело – за распоряжением правительства России. Новость известна жильцам, и вселяет надежду – об этом поведала хозяйка квартиры напротив, показывая последствия халтурного ремонта.
- Скоро лепка будет отваливаться, - говорит она.
- Будет, - соглашаюсь я.
- Зачем вы ее пугаете, - удивляется Макарова.
- Я с ней соглашаюсь...
- О хорошем думайте, - обращается Макарова к хозяйке.
Хозяйка верит Макаровой, и ведет к балкону. И тут развалины. Но перемотаны лентой.
- Внизу люди сидят! – объясняет хозяйка свою самодеятельность...
Затем спускаемся в подвал, смотрим подсобные помещения – здесь сауна. Но вид брошенный.
- Ирина Олеговна, готовьте предписание, - резюмирует Галинников. - Демонтировать. Есть московские городские строительные нормы, которые запрещают размещение саун в подвальных помещениях жилых домов.
Идем в бойлерную. Замечаю мемориальную доску: «В этом доме жил и работал выдающийся кинорежиссер Всеволод Илларионович Пудовкин». При Всеволоде Илларионовиче дом выглядел лучше, думаю я...
Галинников между тем продолжает инспектировать.
- Отмостка разрушена. На балконе – дерево. Ворота не предусмотрены, к тому же на замке. Ключ у соседей? Не открывают? Вызывайте наряд милиции. Спиливайте! Чтоб не чинили препятствий.
Макарова подводит итоги – наставляет Андреева.
- Сегодня или завтра приедете в инспекцию с техпаспортом и доверенностью на право подписи. Получите от нас предписание.
- В понедельник можно? – осторожно спрашивает Андреев.
- Поздно. Приходите в пятницу.
- У меня день рождения, - признается Андреев.
— Вот я вас и обрадую. Подарочек: протокол!
- Посочувствуйте человеку – может быть, это у него любимый день, - говорю я, скрашивая чердачную риторику.
Макарова вопросительно смотрит на Галинникова.
Галинников выдерживает паузу. Видно, как наполняется сочувствием.
- Предписание подготовлю. Подъедете в понедельник, - принимает гуманное решение зам начальника инспекции.
Главный инженер ЖЭКа облегченно вздыхает...
- Ваши впечатления от дома? – спрашиваю я Макарову.
- Работаю в жилищной инспекции девять лет. Знаю, какой это был дом. На чердаке - мусор под крышу. И так по всему центру: на каждом чердаке, в каждом подвале. А сейчас, если бумажку найдешь или окурок – то сразу предписание. Подъезды чистые. Плановый ремонт везде. И капитальный ремонт активизировался. Пошли деньги! Сразу все хорошо не бывает. Жизнь налаживается постепенно...
Работая с профессионалом, получаешь удовольствие. Всякий раз к этой банальной мысли приходишь после рейда с инспекторами Мосжилинспекции. То, что до рейда звучало лишь казенной и абстрактной фразой – скажем, проверка подготовки жилищного фонда к зиме, – обрастает подробностями, плотью и кровью обыденных людских забот. Так было и на сей раз – нас взяли на эту самую «проверку подготовки»...
Но прежде начальник жилищной инспекции по ЦАО Игорь Новиков проводит с нами инструктаж. Впрочем, говорит не о технике безопасности – за безопасность можно не беспокоиться, ведь отправляет нас со своим заместителем, многоопытным Андреем Галинниковым. Говорит Игорь Алексеевич о злободневной проблеме – ведомственном жилье. Предприятия распадаются, банкротятся, меняют профиль. Жилье уходит из внимания, а то и из баланса. А страдают люди, живущие в этих домах...
Потом Игорь Алексеевич коротко рассказывает о подготовке жилья к зиме. Это направление сейчас главное для инспекторов. В округе 3936 жилых домов. К первым числам августа подготовлены 3288 дома – остались самые сложные, требующие большего внимания. А времени совсем немного: 25 августа жилье должно быть готово к зимней эксплуатации.
Кстати, инспектора в этом году работают по новой форме. Если раньше инспектор выходил на место после приемки дома комиссией и выискивал недостатки, то теперь он – член комиссии. Видит недоделки – паспорт готовности не подписывает.
Сообщает Игорь Алексеевич нам и о том, что с 1 января по 1 июня жилинспектора ЦАО выдали собственникам либо управляющим жилищного фонда три тысячи предписаний, а нарушений выявили 7,5 тысяч. Вот и понимай, как хочешь: либо инспектора доки в своем деле, либо жилищники халтурят...
Через минуту мы едем по адресу, чтобы на месте найти выход из этой дилеммы...
Центр Москвы. Поварская, 29/31. Подворотня. Уютный московский дворик. Главный специалист инспекции Ирина Макарова уже здесь. «Смотрим готовность дома к зиме и параллельно рассматриваем жалобу», - сообщает она.
О чем пишут жильцы? Ага, о наведении «элементарного порядка в содержании и эксплуатации дома» пишут. И еще о том, что «все попытки решить этот вопрос с ЖЭК-2 результатов не дали». Жалуются на некачественный ремонт крыши. На протечки. На обваливающиеся балконы. На то, что во многих квартирах не работают краны, а из-за ветхости труб жильцам рекомендовали самим врезать вентили. А еще жалуются, что в первом подъезде каждую неделю останавливается лифт, и узники проводят в нем по нескольку часов. А вот редкие нынче в Москве фразы: «ЖЭК разводит руками и ничего не делает», «слесари-водопроводчики в доме просто не существуют». И в конце письма: «Очень просим... Заранее благодарны»...
Начинаем осмотр с чердака. Пока поднимаемся, представитель МосОТИСа Виктор Дугин объясняет инспекторам ситуацию с лифтами: их меняли, но электроника сделана в разгар «перестройки». «Посему так и работают, - мрачно подытоживает представитель МосОТИСа. - После грозы в пятницу вообще половина электроники отказала. Другая проблема: лифт используют не по назначению. Есть закон города Москвы, подписанный Лужковым, который запрещает использовать пассажирские лифты для грузовых перевозок. Этот закон нарушается. По всему центру идут перестройки. Лифты приводят в ужасное состояние. Линейные механики этому не могут помешать – нет права останавливать лифты. Если лифт останавливается – тут же жалоба. И сразу – наверх: Лужкову, Путину. А лифты буквально убивают!»
В его голосе неподдельное отчаянье...
Перед входом на чердак странная труба: словно ее облепили серыми перьями.
- Изоляция, - объясняет Галинников. – Неграмотно сделана...
Чердак внезапно пахнул далеким детством: особая – чердачная – духота, запах скрипящего под ногами шлака.
- В центре везде так, - уточняет Ирина Олеговна. - Здесь хоть есть ходовые мостики.
Идем в полутьме. Местами видны полоски света, кое-где пробиваются лучики...
- Нахлест, – комментирует Андрей Валерьевич. - Лист металла соединен неправильно: положен как заплатка. Просветы – места, где будет течь... Здесь фальц светится... При ремонте кровли не сделано примыкание...
Вновь попадается «труба в перьях».
Галинников объясняет: результат такой изоляции – нарушение температурно-влажностного режима. Температура на чердаке должна быть на четыре градуса выше наружной. Если, скажем, на улице минус 10, то на чердаке должно быть минус 6. Здесь, если не исправить изоляцию, будет теплее, и при морозе на кровле появится наледь...
Затем Галинников лезет через слуховое окно на крышу: как там?
Из темноты тем временем возникает главный инженер ЖЭКа Николай Андреев. Макарова говорит с ним о недоделках, о текущем ремонте кровли, восстановлении теплоизоляции, ремонте жалюзийных решеток.
- Что показала усиленная проверка кровли? – спрашивает она вернувшегося Галинникова.
- Свесы пробиты гвоздями при капремонте. Конек тоже прибит. Фальцы не уплотняли.
- Халтура? – вставляю я риторический вопрос.
- Да, - соглашается Галинников.
- Нанимали организацию, - оправдывается главный инженер Андреев.
- Проверяли работу? – выпаливаю я, неожиданно ощутив себя в роли инспектора.
- Проверяли, конечно, - отвечает Андреев.
- Выходит, инспектор – больший специалист, чем главный инженер?
- Наверное, - мрачно соглашается Андреев, и по его тону чувствую, что с вопросами пора кончать...
Находим и другие недоделки: неверно устроенный свес, разорванную водосточную трубу, выбитое стекло...
Наконец, идем по жалобе. Подняться надо на шестой этаж. Лифт отказывается везти четверых. Как самый молодой кабину покидает фотокорреспондент. Лифт стоит. Выхожу, оставляя в кабине Макарову и техника ЖЭКа Марину Акулову. Лифт трогается. Вспоминаем комментарий Дугина и идем на шестой этаж пешком.
Жизнерадостная хозяйка квартиры – той, что слева, – охотно демонстрирует последствия халтуры: ядовито-желтые потеки на потолке. Потом ведет к балкону.
- Дотрагиваться нельзя – все рушится, - предупреждает она.
И это – балкон? Руины! Без страховки – не выйти. Даже видавший виды Галинников не рискует ступить за балконную дверь.
- Коррозия арматуры очень сильная, - говорит он. - Может рухнуть. Нужно ТЗК – техническое заключение о возможности дальнейшего использования балкона. Либо его срезать, либо капитально ремонтировать.
В коридоре у стены – мрачный Андреев. В глазах – глубокая тоска. Ему не позавидуешь: спрос – по полной программе, а дому уже за полсотни перевалило, и, судя по балконам, капитального ремонта не знал. И вряд ли узнает, если хозяина не сменит: федерального на муниципального. Дом – собственность Минатома. Но уже есть постановление правительства Москвы о передаче дома городу, подписанное Лужковым. Определена и эксплуатационная фирма, которая будет обслуживать дом – ООО «ЭЖНФ». Дело – за распоряжением правительства России. Новость известна жильцам, и вселяет надежду – об этом поведала хозяйка квартиры напротив, показывая последствия халтурного ремонта.
- Скоро лепка будет отваливаться, - говорит она.
- Будет, - соглашаюсь я.
- Зачем вы ее пугаете, - удивляется Макарова.
- Я с ней соглашаюсь...
- О хорошем думайте, - обращается Макарова к хозяйке.
Хозяйка верит Макаровой, и ведет к балкону. И тут развалины. Но перемотаны лентой.
- Внизу люди сидят! – объясняет хозяйка свою самодеятельность...
Затем спускаемся в подвал, смотрим подсобные помещения – здесь сауна. Но вид брошенный.
- Ирина Олеговна, готовьте предписание, - резюмирует Галинников. - Демонтировать. Есть московские городские строительные нормы, которые запрещают размещение саун в подвальных помещениях жилых домов.
Идем в бойлерную. Замечаю мемориальную доску: «В этом доме жил и работал выдающийся кинорежиссер Всеволод Илларионович Пудовкин». При Всеволоде Илларионовиче дом выглядел лучше, думаю я...
Галинников между тем продолжает инспектировать.
- Отмостка разрушена. На балконе – дерево. Ворота не предусмотрены, к тому же на замке. Ключ у соседей? Не открывают? Вызывайте наряд милиции. Спиливайте! Чтоб не чинили препятствий.
Макарова подводит итоги – наставляет Андреева.
- Сегодня или завтра приедете в инспекцию с техпаспортом и доверенностью на право подписи. Получите от нас предписание.
- В понедельник можно? – осторожно спрашивает Андреев.
- Поздно. Приходите в пятницу.
- У меня день рождения, - признается Андреев.
— Вот я вас и обрадую. Подарочек: протокол!
- Посочувствуйте человеку – может быть, это у него любимый день, - говорю я, скрашивая чердачную риторику.
Макарова вопросительно смотрит на Галинникова.
Галинников выдерживает паузу. Видно, как наполняется сочувствием.
- Предписание подготовлю. Подъедете в понедельник, - принимает гуманное решение зам начальника инспекции.
Главный инженер ЖЭКа облегченно вздыхает...
- Ваши впечатления от дома? – спрашиваю я Макарову.
- Работаю в жилищной инспекции девять лет. Знаю, какой это был дом. На чердаке - мусор под крышу. И так по всему центру: на каждом чердаке, в каждом подвале. А сейчас, если бумажку найдешь или окурок – то сразу предписание. Подъезды чистые. Плановый ремонт везде. И капитальный ремонт активизировался. Пошли деньги! Сразу все хорошо не бывает. Жизнь налаживается постепенно...
Василий ДВОРЫКИН
(«Московская среда», 2004)
