Создать свою тему оформления
0
ВЫШКА НАД ДЕРЕВЬЯМИ
Он подошел и доложил: «Товарищ старший лейтенант, младший сержант Храмин по вашему приказанию прибыл».
А потом он повел меня показывать свое хозяйство: служебных собак границы...
Полтора года назад жил Храмин от границы совсем далеко — в Казани. А когда время служить подошло и привезли его на учебный пункт, где готовят ребят к службе в пограничных войсках, затосковал Храмин: все, что прежде читал о границе, слышал и видел — вылилось у него в мучительное желание попасть служить только на границу. Каждую минуту учебы он думал об этом и старался избегать всего, что могло бы сбить его с желанной цели. Искали среди солдат, у кого почерк красивый, кто рисовать или чертить умеет. Храмин молчал. У него была специальность чертежника.
И он попал на границу. На самый край страны, за тысячи километров от дома. Пришел сюда и принес в воображении свой пограничный пост, и ночные дозоры, и тревогу, и лес, полный тайных звуков, и нарушителей, в противоборстве с которыми он проверит свою смелость и силу...
Но лес был таким, как и за двести, и за триста километров отсюда. И солнце так же ярко светило, и беззаботно пели птицы, и в реке плескала рыба. И стояла вокруг успокаивающая тишина...
Затосковал было Храмин, но ненадолго. Услышал он, что на заставе не хватает вожатого, пришел к командиру и попросил: «Назначьте меня». Командир отправил его к Григорию Шаимову — инструктору службы собак.
Шаимов посмотрел на него строго, по крайней мере, старался так смотреть.
— Собак видел, вообще-то?
— Видел, — сказал Храмин и постарался улыбнуться.
Но Шаимов не обратил внимания.
— И дома собака была?
— Была...
Хорошо, что Шаимов не спросил, какая. Собака-то была не служебная...
Строгим Шаимов был только при знакомстве. А потом, увидев, что Храмин собак любит и интересуется непростой наукой о собаках искренне, Шаимов потеплел, и, несмотря на разницу в служебном стаже, быстро стали они друзьями.
Говорили в основном о собаках...
Сначала у Храмина была Фрида. Потом Марат. Но Марат, как и Фрида, был недолго. Приехали как-то, посмотрели на овчарку и сказали: «Пора списывать. Старый».
Покормил солдат Марата, вычистил ему шерсть до блеска, повел к машине. И впервые за все время службы у Храмина Марат заскулил. Все понял пес.
И когда машина тронулась, завыл Марат в полный голос. И долго еще слышал Храмин этот отчаянный вой. «Как сирена, - подумал он, и охватило его безотчетное чувство тоски...
Два месяца у Храмина не было собаки.
Подошел однажды Шаимов.
— Послушай, свою собаку тебе оставлю. Хочешь?
Шаимов уходил в запас. Последние дни на заставе у него шли. Мирта была первоклассная розыскная овчарка на заставе. Характер у нее не подарок, но Храмина она к себе подпускала и слушалась его.
Шаимов уехал, и он, Храмин, остался с Миртой. И стал за старшего. Теперь он был командиром отделения службы собак.
Девятнадцать Храмину. Полтора года службы на границе. Отличный воин, отличный инструктор, отличный стрелок. Он готовил себя к этому, и он стал настоящим пограничником.
...Собаки усердно лаяли. Особенно старались Мирта и Туман. Но Туман вскоре успокоился. Не унималась только Мирта.
— Это она перед хозяином хочет «показать» себя, — сказал Храмин. — А вообще-то, собака, она — психолог. Очень тонко чувствует людей. Вот у меня друг есть, Сергей Першаков — на него даже не тявкнет Он ее не боится. А остальных не подпускает к себе. Если у человека хоть небольшой страх, то она уже чувствует...
Потом, когда сфотографировался со своей Миртой, сказал;
— Вернусь домой, обязательно возьму собаку.
Чуть помолчал и, словно кого-то заверяя, добавил:
- Обязательно возьму...
Лес опять зеленый, а небо голубое и высокое. Последнее лето на границе. Пора думать о замене. И присматривается Храмин к своему земляку Олегу Бычкову. Главное, как тот к собакам относится. Может, быть, и передаст в руки молодого воина свое хозяйство: умных, обученных овчарок.
— Им на границе, пожалуй, труднее, чем людям. Если внимательно в глаза посмотреть, то у собаки там и тоска, и настороженность. Ведь они очень привязчивы. А хозяева часто меняются. Я в запас уйду, и у Мирты будет другой инструктор. С другим характером, и требовать будет иное. Нервные поэтому на границе собаки. И мне порой кажется, что они понимают эту свою судьбу нелегкую, поэтому и прощают людям вынужденную измену. Но в глазах тоска не проходит...
Он умолк. Мирта успокоилась, и, прикрыв глаза, подставила морду теплым весенним лучам. Из домика вышел солдат и сощурился от яркого солнца. За кустами дышала прохладой река. Там, на протоке, вода тихая, гладкая. Удочку забросишь, прислушаешься: птицы поют, сазан хвостом ударил по воде — все эти звуки случайными не кажутся, а тишина словно свое звучание обретает, и так не похоже на границу здесь. Самое мирное место. И только вышка над деревьями, да еще воображение, напомнить могут, что младший сержант Игорь Храмин каждую минуту готов по тревоге выйти со своей Миртой, пройти, пробежать и километр, и десять – столько, сколько нужно будет.
А Храмин знает твердо, что Мирта его со следа не сойдет, и что за спиной своей он будет слышать уверенные шаги своих товарищей по службе пограничной...
Леонид ГОВЗМАН
(«МД», 8 июня 1979 г.)
(«Дальневосточный пограничник», 6.6.79 г.)
Он подошел и доложил: «Товарищ старший лейтенант, младший сержант Храмин по вашему приказанию прибыл».
А потом он повел меня показывать свое хозяйство: служебных собак границы...
Полтора года назад жил Храмин от границы совсем далеко — в Казани. А когда время служить подошло и привезли его на учебный пункт, где готовят ребят к службе в пограничных войсках, затосковал Храмин: все, что прежде читал о границе, слышал и видел — вылилось у него в мучительное желание попасть служить только на границу. Каждую минуту учебы он думал об этом и старался избегать всего, что могло бы сбить его с желанной цели. Искали среди солдат, у кого почерк красивый, кто рисовать или чертить умеет. Храмин молчал. У него была специальность чертежника.
И он попал на границу. На самый край страны, за тысячи километров от дома. Пришел сюда и принес в воображении свой пограничный пост, и ночные дозоры, и тревогу, и лес, полный тайных звуков, и нарушителей, в противоборстве с которыми он проверит свою смелость и силу...
Но лес был таким, как и за двести, и за триста километров отсюда. И солнце так же ярко светило, и беззаботно пели птицы, и в реке плескала рыба. И стояла вокруг успокаивающая тишина...
Затосковал было Храмин, но ненадолго. Услышал он, что на заставе не хватает вожатого, пришел к командиру и попросил: «Назначьте меня». Командир отправил его к Григорию Шаимову — инструктору службы собак.
Шаимов посмотрел на него строго, по крайней мере, старался так смотреть.
— Собак видел, вообще-то?
— Видел, — сказал Храмин и постарался улыбнуться.
Но Шаимов не обратил внимания.
— И дома собака была?
— Была...
Хорошо, что Шаимов не спросил, какая. Собака-то была не служебная...
Строгим Шаимов был только при знакомстве. А потом, увидев, что Храмин собак любит и интересуется непростой наукой о собаках искренне, Шаимов потеплел, и, несмотря на разницу в служебном стаже, быстро стали они друзьями.
Говорили в основном о собаках...
Сначала у Храмина была Фрида. Потом Марат. Но Марат, как и Фрида, был недолго. Приехали как-то, посмотрели на овчарку и сказали: «Пора списывать. Старый».
Покормил солдат Марата, вычистил ему шерсть до блеска, повел к машине. И впервые за все время службы у Храмина Марат заскулил. Все понял пес.
И когда машина тронулась, завыл Марат в полный голос. И долго еще слышал Храмин этот отчаянный вой. «Как сирена, - подумал он, и охватило его безотчетное чувство тоски...
Два месяца у Храмина не было собаки.
Подошел однажды Шаимов.
— Послушай, свою собаку тебе оставлю. Хочешь?
Шаимов уходил в запас. Последние дни на заставе у него шли. Мирта была первоклассная розыскная овчарка на заставе. Характер у нее не подарок, но Храмина она к себе подпускала и слушалась его.
Шаимов уехал, и он, Храмин, остался с Миртой. И стал за старшего. Теперь он был командиром отделения службы собак.
Девятнадцать Храмину. Полтора года службы на границе. Отличный воин, отличный инструктор, отличный стрелок. Он готовил себя к этому, и он стал настоящим пограничником.
...Собаки усердно лаяли. Особенно старались Мирта и Туман. Но Туман вскоре успокоился. Не унималась только Мирта.
— Это она перед хозяином хочет «показать» себя, — сказал Храмин. — А вообще-то, собака, она — психолог. Очень тонко чувствует людей. Вот у меня друг есть, Сергей Першаков — на него даже не тявкнет Он ее не боится. А остальных не подпускает к себе. Если у человека хоть небольшой страх, то она уже чувствует...
Потом, когда сфотографировался со своей Миртой, сказал;
— Вернусь домой, обязательно возьму собаку.
Чуть помолчал и, словно кого-то заверяя, добавил:
- Обязательно возьму...
Лес опять зеленый, а небо голубое и высокое. Последнее лето на границе. Пора думать о замене. И присматривается Храмин к своему земляку Олегу Бычкову. Главное, как тот к собакам относится. Может, быть, и передаст в руки молодого воина свое хозяйство: умных, обученных овчарок.
— Им на границе, пожалуй, труднее, чем людям. Если внимательно в глаза посмотреть, то у собаки там и тоска, и настороженность. Ведь они очень привязчивы. А хозяева часто меняются. Я в запас уйду, и у Мирты будет другой инструктор. С другим характером, и требовать будет иное. Нервные поэтому на границе собаки. И мне порой кажется, что они понимают эту свою судьбу нелегкую, поэтому и прощают людям вынужденную измену. Но в глазах тоска не проходит...
Он умолк. Мирта успокоилась, и, прикрыв глаза, подставила морду теплым весенним лучам. Из домика вышел солдат и сощурился от яркого солнца. За кустами дышала прохладой река. Там, на протоке, вода тихая, гладкая. Удочку забросишь, прислушаешься: птицы поют, сазан хвостом ударил по воде — все эти звуки случайными не кажутся, а тишина словно свое звучание обретает, и так не похоже на границу здесь. Самое мирное место. И только вышка над деревьями, да еще воображение, напомнить могут, что младший сержант Игорь Храмин каждую минуту готов по тревоге выйти со своей Миртой, пройти, пробежать и километр, и десять – столько, сколько нужно будет.
А Храмин знает твердо, что Мирта его со следа не сойдет, и что за спиной своей он будет слышать уверенные шаги своих товарищей по службе пограничной...
Леонид ГОВЗМАН
(«МД», 8 июня 1979 г.)
(«Дальневосточный пограничник», 6.6.79 г.)
