Создать свою тему оформления
0
КРОВЬ, ТЕКУЩАЯ ИЗ ЖИЛ…
ПРИЗНАНИЕ ЭРЕНБУРГА
«Почему же я называю себя русским писателем? Мой покойный друг, польский поэт Юлиан Тувим очень точно разъяснил однородное положение, и я приведу его слова: «Я поляк, потому что мне нравится быть поляком. Это мое личное дело, и я не обязан давать кому-либо в этом отчет. Я не делю поляков на породистых и не породистых, я предоставляю это расистам чужестранным и отечественным… Я поляк потому, что в Польше родился, вырос, учился, потому что по-польски исповедовался в тревогах первой любви… Я делю поляков на антисемитов и антифашистов, потому что антисемитизм – международный язык фашистов ах первой любви… Я поляк еще потому, что береза и ветла мне ближе, чем пальма и кипарис, а Мицкевич и Шопен дороже, нежели Шекспир и Бетховен, дороже по причинам, которые я не могу разумно объяснить… Я слышу голоса: «Хорошо. Но если Вы поляк, то почему Вы пишете, что Вы – еврей? Отвечу: из-за крови. Стало быть, расизм? Нет, отнюдь не расизм. Наоборот. Бывает двоякая кровь. Та, что течет в жилах, и та, что течет из жил… Кровь евреев – не «еврейская кровь» - течет широкими ручьями, и в этом новом Иордане я принимаю крещение – горячее, мученическое братство с евреями…» Да, лучше об этом не скажешь. Нравится ли это всем или нет, но я русский писатель. А покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на вопрос о национальности: «еврей».
В этом признании писателя Ильи Эренбурга много смыслов, и они, так или иначе, пересекаются и с тем, что я узнал лет тринадцать назад в областном центре Украины, Ивано-Франковске, и с тем, что послужило толчком, побудившим сесть и обо всем рассказать в этих заметках…
СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ
В годы Второй мировой войны, как известно, нацисты уничтожили шесть миллионов евреев, в том числе полтора миллиона – на территории бывшего Советского Союза. Считается, что известны – благодаря «Черной книге» - и самые страшные места трагедии Холокоста: «Бабий яр» в Киеве, «Яновский» лагерь в Львове, «9-й форт» под Каунасом, где жертвы исчисляются десятками тысяч.
Так думал и я – до тех пор, пока не попал однажды на старое еврейское кладбище Ивано-Франковска, а затем – в областной архив.
Впрочем, все по порядку…
Шел, вероятно, 1988 год. Впрочем, особенно дотошный читатель, порывшись в газетах того времени, может удовлетворить свою страсть уточнять: хорошо помню лишь то, что в разгаре была «перестройка», и самые ревностные эпигоны из кожи вон лезли, стремясь быть «святее самого папы» – Михаила Горбачева.
Именно тогда и прозвучал призыв Егора Лигачева открыть архивы…
В то самое время, судьбой заброшенный в Ивано-Франковск, я много ездил по области, и, бывая в небольших городках, видел там старые еврейские кладбища или, чаще, их следы, поскольку многие погосты были разрушены временем и людьми…
Первое такое знакомство случилось в Коломые, небольшом, красивом и уютном городке. В самом его центре, окруженное металлическим, сломанным местами забором, за которым почти вплотную стояли жилые дома, размещалось старое еврейское кладбище. Кое-где надгробные плиты лежали на земле, кое-где отсутствовали вовсе. Позже, от здешнего – единственного! – еврея, я узнаю, что плиты были из черного мрамора, их, естественно, утянули на свои нужды местные жители.
Трудно сказать, сколько там было надгробий – подсчитать, видимо, можно лишь косвенным путем: вширь кладбище было не менее сотни метров и вглубь – не менее ста пятидесяти. Плиты стояли рядами, довольно плотно, расстояние же между рядами было не более шага взрослого мужчины.
Большинство плит украшали тексты и рисунки. Некоторые из них – подлинные произведения искусства.
Я решил вернуться сюда с фотоаппаратом.
1 мая 1988 года, прихватив жену, обоих сыновей и два фотоаппарата, приехал в Коломыю. Долго ходили по старому кладбищу, разглядывая рисунки и гадая, сколько же лет надгробиям? Отсняли две пленки, выбрав, на наш взгляд, самые уникальные плиты…
Через месяц вновь приехал в Коломыю.
И на месте кладбища нашел… строительную площадку.
Надгробные плиты снесли бульдозером…
Кости, по словам очевидцев, растаскивали вороны…
Здесь же я услышал о том, будто бы во время войны в лесу близ Коломыи фашисты расстреляли около 50 тысяч евреев.
Признаюсь, тогда не поверил в эту цифру, счел ее мифической…
Потом мне показали еще одно скорбное место: в центре Ивано-Франковска часть тротуара была вымощена каменными плитами, на которых, если присмотреться, можно было разглядеть текст на иврите.
- Плиты с еврейского кладбища, - мрачно прокомментировал мой «экскурсовод», местный раввин Виктор Колесник.
Потом он отвел меня на здешнее еврейское кладбище. Показал убогую стелу, на которой по-украински было написано, что здесь во время войны фашисты уничтожили свыше 128 тысяч советских людей.
Эта цифра меня поразила…
Показал раввин и длинную, чуть просевшую полосу земли вдоль забора и сказал, что здесь был ров, куда сбрасывали тела. А еще сказал, что те дома, за забором, стоят на костях евреев…
Мы ходили по запущенному и, по сути, разгромленному кладбищу, смотрели на следы от пуль на старых плитах, и нам было грустно и тоскливо. Наверное, тогда и родилась идея проехать по селам, найти старые еврейские погосты и еще не старых свидетелей акций уничтожения…
Вскоре Колесник починил свой ветхий «Запорожец» – «еврейский броневик», – и однажды мы таки заехали далеко в горы, в небольшое село.
Виктор заявил, что говорить с встречными будет сам, по-украински. Мне велел молчать – опасался, что, услышав «москальску мову», местные не станут отвечать. И лексику выбрал понятную им: евреев называл «жидами».
Показать старый «цвинтар» вызвалась «жiнка» лет пятидесяти.
Вышли за околицу…
Карпаты – красивые горы, но здесь нам открылся необыкновенный вид: на небольшой и чуть холмистой возвышенности, среди редких деревьев и кустов где-то стояли – одни прямо, другие, покосившись, – а где-то лежали старые потемневшие от времени надгробные плиты, испещренные письменами и рисунками. За плитами, через низину, в тонкой дымке покоились окрашенные осенней палитрой горы, и на их фоне надгробные камни казались живыми существами – от них веяло мудрой вечностью и спокойной печалью.
И над всем этим великолепием висела густая тишина…
Молчание нарушил раввин. Показав на заросшие углубления, он спросил у женщины: «Могилы?»
Та отвела взгляд, заторопилась, назвала свидетеля, который мог помнить расстрелы, и торопливо ушла.
«Могилы были, - грустно сказал раввин. – Местные рыли, искали «жидiвськое» золото»…
Эта поездка была первой, но, увы, последней…
«БЕЛОЕ ПЯТНО» «ЧЕРНОЙ КНИГИ»
И вот, как уже было сказано, прозвучали призывные слова Егора Лигачева открыть архивы.
Вот тогда-то, прихватив с собой номер газеты с заявлением секретаря ЦК КПСС, пришел я в областной архив и, показав членский билет Союза журналистов СССР и ткнув в газетный текст, сообщил директору архива, что хочу, мол, непременно ознакомиться с материалами расследования уничтожения еврейского населения области в годы Второй мировой войны.
Степень изумления директора – это была «жiнка» – представить себе может лишь тот, кто знает здешние нравы. Обескуражена она была настолько, что тут же, при мне, позвонила в областное управление КГБ и сообщила о происшествии.
Минуты две она молча выслушивала рекомендации особых специалистов, затем, повесив трубку, сказала, что членского билета, дескать, недостаточно, а обязательно нужен официальный запрос, например, от издательства или редакции.
«И что, – спросил я, еще не веря в удачу, – с бумагой можно?»
«Можно», – сухо сказала директор архива…
«Официальный запрос» сварганил Карл Волох, сотрудник местной молодежной газеты, единственный еврей в редакции. Выслушав просьбу, он исчез за дверью кабинета редактора.
Через четверть часа у меня в руках был запрос областной молодежной газеты – с печатью и подписью «керiвника».
Директор архива, приняв бумагу, попросила позвонить через пару дней.
Вскоре я сидел в маленьком уютном читальном зале областного архива и слушал наставления сотрудницы, которой поручили обслужить посетителя. Наставления были краткими: часть страниц в папках с делами будут закрыты, в них нельзя заглядывать, и, естественно, папки за пределы кабинета выносить нельзя.
Принесли объемные папки. Часть страниц были закрыты большими, по размеру самих страниц, конвертами – прочитать, не сняв конверт, было невозможно.
Знакомясь с архивом, я не сделал даже попытки снять конверты, и не потому, что постоянно чувствовал на себе взгляд сотрудницы, сидевшей за рабочим столом в углу кабинета, – погрузившись в бумаги, я напрочь забыл о конвертах. К тому же, на второй день, эта женщина, скорее, из любопытства, а, может быть, проникнувшись сочувствием, сама заговорила о документах.
Оказалось, что закрыты страницы с адресами полицаев, тех, кто принимал участие в расстрелах и пытках.
Закончив работу, спросил ее о том, над чем ломал голову сам: что думает о таком странном факте: в «Черной книге» ничего не сказано об уничтожении здешних евреев; о жертвах соседних Львова и Черновцов есть, а о жертвах Станиславщины – так до переименования называлась эта область – ничего нет, хотя их много больше.
Архивариус предположила, что причин тому могло быть несколько: во-первых, местность эту позже освободили от фашистов, а, во-вторых, область долгие годы была закрытой: еще в пятидесятых годах в здешних горах прятались «лесные братья»…
Похоже, сотрудница архива близка к истине: Эренбург и Гроссман работали над «Черной книгой» с 1944 по 1946 годы – Иванофранковщину уже «закрыли»…
ДНЕВНИК ФЕЮРМАНА
Узнав об архивных изысканиях, кто-то из местных евреев дал мне телефон старика, у которого, якобы, хранится уникальный документ на ту же печальную тему.
Я позвонил, и был приглашен.
Старик-еврей жил в довоенном, так называемом «польском» доме, где большие квартиры с высокими потолками и печи – теперь газовые, – украшенные изразцами, и где почти физически ощутимо время.
Старик уже не ходил – лежал в постели, и с трудом говорил. Он протянул мне тонкую брошюрку, напоминавшую школьную тетрадку, сказал, что там есть упоминание о родственнике, и попросил обязательно возвратить.
Это был малотиражный бюллетень с текстом на польском языке. На титульном листке значилось: «Feuerman J. Pamietnik ze Stanislawowa (1941-1943). Biuletyn ZIH, 1966/52. Что можно перевести так: «Дневник из Станислава» Юлиуша Феюрмана.
В «Дневнике» станиславский житель Юлиуш Феюрман, инженер по образованию, скрупулезно описывал события тех дней, начиная буквально с того момента, когда в Станислав вошли немцы.
Уже с первых строк было ясно, что автор – не стихийный бытописатель, но человек, способный обобщать, и не без беллетристического дара.
Впрочем, вот первая страница «Дневника» Юлиуша Феюрмана.
«С началом войны передо мной встал вопрос: убежать или остаться?
С одной стороны – сын, с другой – мои родители, для которых я был единственной опорой. Я не мог решиться на бегство, на нищую жизнь без средств. Силой обстоятельств остался. Мы точно знали, что в течение нескольких дней немцы казнили в Пшемысли 600 человек еврейских интеллигентов, но в глубине души не могли поверить, что так, без причины они могли это сделать.
Власть над городом была в руках украинцев, а через несколько дней вошли венгерские войска. Официально было объявлено, что линия до Днестра находится под венгерской оккупацией. Через две недели стало известно, что и эта территория под немецкой властью. Вначале были преследования со стороны украинцев: принуждали раввина или его жену подметать улицы, избивали евреев и заставляли венгров, чтоб те заставляли евреев носить желтые повязки»…
Я перевернул несколько страниц.
«…Через главные ворота мы вошли на кладбище, где тысячи людей сидели рядами на земле. Справа украинские юноши заканчивали копать огромную могилу длиной 60 метров, шириной 20 метров, глубиной 5 метров. Нам было приказано сесть на землю и отдать под угрозой расстрела (несколько трупов уже были) золото, деньги, золотые ручки и т.п. Собирали это под контролем немцев евреи. На кладбище были украинская полиция, жандармы и гестапо. Я понял, что это у них не первая подобная акция, а вещь для них очень привычная. Все время прибывали новые группы людей, установили пулемет»…
«Расстрел начался в первом часу. Приказано разделиться на группы, снять верхнюю одежду, подойти к могиле. Живыми должны были прыгать в могилу. В лежащих в могиле стреляли из автоматов четверо гестаповцев. Двое немцев и двое украинцев. Некоторым повезло – их застрелили сразу. Других только ранило, они задыхались и мучались перед смертью. Ночью многие выбрались из могилы, и пошли домой. Я потерял тогда девять близких родственников (родителей, сестру с мужем и двумя детьми, брата с женой и восемнадцатилетней дочерью).
Мы сидели на земле неподвижные, окаменевшие и бесцветные. Мокрый снег падал на нас. Я смотрел на то, что происходит вокруг. Несколько раз собирал всю силу воли, чтобы доказать себе, что это реальность, а не злой кошмар. А тем временем в могилу бросали беременных женщин, матерей с детьми на груди и стреляли по ним без остановки. Спастись среди тысяч людей попробовал только один: по дороге к могиле убежал в поле и, несмотря на погоню (было уже темно), убежал. Стрелявшие сменяли друг друга, в перерывах закусывали бутербродами»…
Прочитав эти строки – признаюсь, с большим трудом, поскольку до тех пор мой польский был ограничен лексикой джазовых журналов, издаваемых в Варшаве, – я понял, что перевести этот дневник – дело чести.
Помогли местные благожелатели с хорошим знанием польского.
Так что мой архив пополнился еще одним свидетельским показанием[1]…
С той поры, вследствие целого ряда обстоятельств, я не притрагивался к папке с выписками. Впрочем, справедливости ради, надо сказать: в разное время, помня о «пробеле» в «Черной книге», делал слабые попытки реализовать идею, которая была рождена совместно с раввином Виктором Колесником: проехать по селам области и собрать свидетельские показания, сфотографировать то, что осталось от еврейских кладбищ. Ведь, в 90-х еще живы были люди, которые могли видеть ужасные картины, запечатленные в материалах архивного дела и дневнике Юлиуша Феюрмана. Некоторые из них живы и сегодня.
Но, увы, идея не воплощена...
Остались лишь выписки из архивных дел и переведенный и отпечатанный на машинке «Дневник» – чем собираюсь, наконец, воспользоваться.
Но перед тем, как изложить все это, должен сделать необходимое напоминание: в «Черной книге» сведений о трагедии в Станиславе нет, ни в одной редакции. Упоминание появилось лишь в вышедшей в 2000 году в Киеве мизерным тиражом «Энциклопедии Холокоста» А.Круглова. Раздел «Ивано-Франковская область» невелик, но в нем есть немало ценных сведений. Так, например, сообщается, что, согласно переписи 9 декабря 1931 года, в Станиславском воеводстве проживало 117330 евреев, в том числе в Станиславе 24820 евреев. Далее следует перечень численности евреев в различных повятах. Например, в Городенковском повяте проживало 7480 евреев, в Долинском – 10470, в Коломыйском – 20880, в Надворнянском – 9070, в Станиславском – 29500…
«Энциклопедия» сообщает, что естественный прирост евреев составлял в то время 9-10 человек на 1000 в год. Поэтому, по мнению автора издания, к 1941 году в теперь уже бывшем Станиславском воеводстве, а ныне советской Ивано-Франковской области, могло проживать около 130 тысяч евреев.
Затем следуют статистические данные: в 1941 году в области было уничтожено 24 тысячи евреев или 18-19% общего числа; к концу 1942 года еврейское население области сократилось до 10 тысяч; в 1943 году гетто было полностью ликвидировано. Последняя казнь состоялась 25 марта 1944 года. Были уничтожены 105 евреев из Львова, которых доставили сюда 25 января того же года сжигать трупы расстрелянных на еврейском кладбище.
В общей сложности в 1941-1944 годах, сообщает «Энциклопедия», в области было уничтожено 132 тысячи евреев: 125 тысяч местных и 7 тысяч венгерских.
Здесь же приведена таблица «Удельный вес евреев в общем количестве жертв среди гражданского населения» области. Приведу лишь несколько примеров, поскольку считаю такое цитирование важным для дальнейшего разговора на эту тему (первая цифра – общее количество жертв, вторая – жертвы-евреи, третья – «удельный вес» евреев в процентах):
Станислав 128272 128122 99
Коломыя 9619 9500 99
Богородчанский р-н 1050 900 85
Болеховский р-н 4350 4350 100
Букачевский р-н 1370 1355 99
Бурштынский р-н 1909 1806 95
Галичский р-н 102 94 92
Гвоздецкий р-н 3913 3844 98
Городенковский р-н 6750 6750 100
Долинский р-н 4046 4000 99
Калушский р-н 7560 7430 98
Косовский р-н 5003 4732 95
Ланчинский р-н 311 308 99
Надворнянский р-н 6501 6359 98
Рогатинский р-н 9846 9800 99
Снятинский р-н 4973 4957 99
Тысменицкий р-н 63 64 100
Чернелецкий р-н 3000 3000 100
В конце таблицы подведен итог: всего в области из 215035 жертв евреи составили 212103 человека или 98%.
Что обращает на себя внимание: из приведенных выше примеров видно, что так называемый «удельный вес» жертв-евреев не опускается ниже 95%. Цифра 100%, естественно, не может вызвать никаких сомнений, но, вот, с цифрой 99% в отдельных случаях можно поспорить. В частности, в Рогатинском районе, строго говоря, «удельный вес» евреев составляет 99,5%, а в Снятинском – 99,7%. Особо придирчивый читатель может проверить остальные примеры.
Впрочем, ужель трагедия измеряется десятыми и сотыми долями процента?
Более о Холокосте на территории Ивано-Франковской области «Энциклопедия» ничего не сообщает.
И еще: в списке архивов, с которыми работал ее автор, станиславский (ивано-франковский) архив не значится. Для меня это обстоятельство весьма важно, поскольку в моих выписках – другие цифры.
Преамбула явно затягивается, но, тем не менее, в заключение еще раз обратимся к «Энциклопедии».
Допустим, в ее таблице дана верная цифра жертв еврейского населения области – 212103 человека. Но, обратим внимание: цифра противоречит числу жертв-евреев, названному выше: 130 тысяч[2].
Тем не менее, примем за истину цифру 130 тысяч, и сравним с числом жертв в других областях Украины. Так, по сообщению «Энциклопедии», например, в Винницкой области был уничтожен 178181 еврей, в Львовской области – около 210 тысяч евреев, в Ровенской области – 130074 еврея, в Тернопольской – 162403, в Хмельницкой – 214205 евреев.
Как видим, трагедия в Станиславщине на этом фоне не выглядит особой, напротив, по числу жертв она уступает Львовской, Винницкой, Ровенской, Тернопольской и Хмельницкой…
Но, дело в том, что есть другие цифры!..
СТАНИСЛАВСКАЯ ТРАГЕДИЯ: ДЕЛО № 420
Разбирая свои записи спустя тринадцать лет, я с сожалением обнаружил, что начинал их делать явно под влиянием эмоций. Так, например, у меня нет регистрационных данных о документе, с которым я познакомился в первую очередь. Хорошо помню лишь то, что это было довольно объемное архивное дело, в котором собрана информация именно об уничтожении евреев. Об этом говорят мои первые беглые пометки: «Губерн. «дистрикт» д-р Ляш»; «Представ. «угорской влады» - полк. Легер»; «Окружн. староста – к-н Альбрехт».
А вот и стержневая запись: «Великие муки и страдания испытало за время немецкой оккупации еврейское население Станиславщины… Альбрехт – сотворил в грудне 1941 г. в м. Станиславе еврейское гетто и «лагерь смерти»… День и ночь горели костры…»
Вот, что сообщает этот документ: «Всего по области замучено и уничтожено 257933 человека советских граждан».
Надо полагать, под термином «советских граждан» проходит скорбный ряд евреев. Украинцев – прежде всего, молодежь – угоняли в Германию. Большинство поляков к началу войны были депортированы советской властью в Польшу. Местных партизан и большевиков здесь не водилось – были лишь полицаи. А какие жертвы среди полицаев в отсутствие партизан?..
Впрочем, если взять на вооружение те самые 98% «удельного веса» евреев, приведенные в «Энциклопедии», то итоговая цифра все равно превысит 250 тысяч жертв и, конечно же, не уменьшит ужасающую картину…
Далее у меня следуют выписки нескольких примеров уничтожения евреев в разных селах области, с обозначением районов. Эти выписки – лишь небольшая часть того, что содержал документ, отдельные примеры. Хорошо помню, что в папке были объемные списки, полное цитирование которых превратило бы мои записи в копию архивной папки. Такой цели я не ставил.
Приведу из своих записей лишь несколько примеров, которые, на мой взгляд, иллюстрируют скрупулезную работу следствия. Буква «М» - обозначает мiсто – город, буква «С» – село, «Х» – хутор.
Бильшовцивский р-н.
С. Бильшовцы: уничтожено 1914 мирных граждан. С. Лопушня: 3 чел-ка. С. Нараивка: 21 чел-к. С. Слободка-Бильшовцивска: 48 чел-к.
Богородчанский р-н.
М. Богородчаны: 822 чел-ка. С. Быстрица: 6 чел-к. С. Глебовка: 10 чел-к. С. Глыбока: 3 чел-ка. С. Горохолина: 3 чел-ка. С. Горохолине: 6 чел-к. С. Грабовец: 3 чел-ка. С. Гринивка: 5 чел-к. Х. Гурбине: 3 чел-ка. Х. Гусаки: 7 чел-к. С. Дуброва: 3 чел-ка. Х. Заграй: 9 чел-к. Х. Заречье: 5 чел-к. Х. Копачивка: 2 чел-ка. Х. Ланы: 3 чел-ка. С. Лесивка: 7 чел-к. С. Новочин: 21 чел-к. Х. Полик: 4 чел-ка. Х. Романовка: 5 чел-к. С. Саджава: 31 чел-к. Х. Сасанивка: 2 чел-ка. Х. Скобычивка: 7 чел-к. С. Старые Богородчаны: 10 чел-к. С. Хмелевка: 6 чел-к.
Болехивский р-н. М. Болехов: 4594 чел-ка. М. Витвица: 5 чел-к. С. Гориня: 50 чел-к. С. Гошив: 17 чел-к. С. Гузнив: 7 чел-к. С. Кальна: 36 чел-к. С. Липа: 15 чел-к. С. Лужки: 2 чел-ка. С. Межречье: 6 чел-к.
Как видим, тщательная работа.
Далее в записях – примеры жертв по районным центрам и городам. Приведу несколько примеров: М. Галич (р.ц.): 1272 чел-ка. М. Городенка (р.ц.): 5895 чел-к. М. Долина (р.ц.): 3427 чел-к. С.м.т. р.ц. Гвоздец: 3633 чел-ка. М.р.ц. Коломыя: 36873 чел-ка. М.р.ц. Калуш: 7431 чел-к. М.р.ц. Надворная: 6284 чел-к. С.м.т.р.ц. Рожнятiв: 3522 чел-ка. М.р.ц. Снятин: 4560 чел-к. М.р.ц. Рогатин: 5695 чел-к. М.р.ц. Косов: 2865 чел-к. И так далее.
В самом Станиславе, было уничтожено 128272 человека.
Следующая запись говорит уже о том, что эмоции схлынули, и я весьма рационально подошел к делу: и в смысле – к работе, и в смысле – к папке с документами. Здесь уже есть такие пометки: «Ивано-Франковский обл. архив. Фонд Р-909. Дело № 420»; «РС-98с № описи 1с. № ед. хр. 1».
А вот и выписки из «Дела № 420».
«…С первых дней варварского нападения немецко-венгерских войск на Советский Союз 22 июня 1941 года город Станислав и Станиславская область имели еврейского населения до 330 тыс. человек…
…большое количество не смогло эвакуироваться… и остались на местах жительства в городе Станиславе, Коломыя, Снятин, Галич, Тлумач, Городенка, Лисец, Отыния, Калуш, Тисменница, Делятин и др. (Лист 8.)»
Массовое уничтожение, согласно выписке, длилось с 3 июля 1941 года по 27 июля 1944 г. – за весь период оккупации.
Читаем записи дальше.
«…В период временной оккупации города Станислава и Станиславской области было варварски замучено, повешено, расстреляно, заживо брошены в могилы и спалены в душегубках 128 тысяч человек ни в чем не повинных людей города Станислава. (Лист 8.)»
«Неповинные люди» - евреи. Как видим, здесь цифра округлена. Напомню: в предыдущем, выше процитированном документе, значится: 128272 человека.
«Энциклопедия», кстати, говорит о том, что в области было уничтожено 130 тысяч евреев. А здесь: только в Станиславе – более 128 тысяч…
Далее нас ждут еще более страшные цифры.
Пока же будем знакомиться с выписками в порядке их следования.
Вот выписка, которая вновь характеризует тщательность следствия.
«…Кроме того, немецкими варварами было разрушено 25 еврейских синагог… 9 синагог было разрушено стоимостью 5 миллионов рублей, а остальные 16 синагог 1,5 миллиона рублей каждая. Всего уничтожено на сумму 69 млн. руб. (Лист 9.)»
«Отобрано у еврейского населения и вывезено:
Впрочем, как видим, не только скрупулезную работу следствия характеризуют эти цифры, но жизнь и благосостояние евреев Станиславщины.
Вот еще цифры: «Во время оккупации… по Станиславской области: 198413 расстреляно, 4105 повешено, 18252 умерло после истязаний и пыток… (Лист 44.)»
Элементарное сложение дает цифру 220770.
Согласитесь, несколько больше, чем 130 тысяч.
И, кстати, эта цифра сразу же выдвигает Станиславскую область на первое место по числу жертв-евреев среди всех областей Украины.
А вот и палачи: «Ганс Кригер – начальник гестапо (штурмфюрер). Штурмфюрер Бранд – его помощник. Альбрехт – окружной староста».
Цифра, как видим, растет! Более того, есть косвенное разграничение по национальному составу: «убито и замучено» – это о евреях; «угнано в рабство» – об украинцах.
Почему разные записи и разные цифры?
Ответ, думаю, нужно искать в следующих обстоятельствах: во-первых, в деле, обозначенном «единица хранения № 1», собраны многочисленные и по большей части «статистические» документы, но датированы они разными числами – значит, данные все время уточнялись. Кстати, под многими документами, если мне не изменяет память, стоит только одна подпись: «Председатель комиссии[3] Слонь М.В.». Во-вторых, как свидетельствуют последующие записи, работа велась спешно, в непростых условиях – и это тоже отложило отпечаток на результат…
А вот, наконец, уникальная запись, на которую хочу обратить особое внимание. Хорошо помню, что именно эти строки бросились мне в глаза. Замечу, речь идет об официальном, юридическом документе: сухие, казенные формулировки, цифры…
И, вдруг, такое: «…День был солнечный и жаркий. Утопая в облаках пыли, в ворота лагеря смерти вкатилась и остановилась легковая открытая машина. С ней поднялся бандит Кригер… (Лист 127.)»
Вот еще: «…А при дожде вся земля была красная. (Лист 128.)»
Ну, чем не Бабель этот безвестный автор, писавший отчет об уничтожении евреев таким ярким образным языком?..
Вот выписки из другой папки: «Ед. хр. 2».
Из акта № 1 от 25 января 1945 г. [4]
«В Станиславе и области уничтожено 127352 чел-ка. 3 августа – первая акция на интеллигенцию – 600 чел-к. С 3 по 11 октября 1941 г. 5000 чел-к. 12 августа – 12 тыс. чел-к. С 15 окт. 1941 г. по 30 марта 1942 г. – 8000 чел-к. 31 марта – 3000 чел-к».
И т.д. – список занимает весь лист № 10.
Начиная с листа № 14, следует список жертв.
Я выписал несколько имен с порядковыми номерами: «1. Альнорд Дебора; 10. Арбайт Яков; 20. Арнольд Стадис; 30. Арбайтер Ян; 60. Бикель Давид; 100. Проф. Баргат Пинкас; 150. Гершман Бергль; 200. Дриммер Ента; 300. Гурштейн Сруль; 600. Мендель Юзеф; 700. Шоор Самсон».
Из акта от 29 ноября 1944 г. [5]
«Лагерь смерти»: длина 400 м, ширина 150 м = 6 га… В 1944 году – ликвидация».
Еще списки, начиная от листа № 115. Указаны возраст и число уничтоженных членов семьи:
«84. Цукер Мехель, 40 лет, 14 членов семьи.
85. Мантель Якуб, 40, 12 членов семьи.
103. Гланзберг Леопольд, 35, 12 членов семьи.
127. Ландау Шулим, 45, 12 членов семьи.
132. Погибер Хаим, 49, 17 членов семьи.
215. Вайлер Мозес, 40, 12 членов семьи.
450. Бер Ефроим, 25, 12 членов семьи.
840. Релис Израиль, 1899, 5 членов семьи.
1000. Клигер Герш, 1884, 4 члена семьи».
Всего в списке 4911 номеров.
На этом статистика заканчивается.
Далее следуют записи другого рода – описания того, как все это происходило. Местами, пропуская второстепенные детали, я пересказываю прочитанное своими словами, что, конечно, не говорит о профессионализме, но, впрочем, картины тоже не меняет.
И еще раз хочу заметить: цитируемый официальный документ, составленный в недрах комиссии, написан человеком, использующим далеко не канцелярский язык – это ощущается по цитатам. Судя по лексике, автором был украинец, хорошо владеющий русским языком.
Вот эти выписки – без изменений, как они были сделаны в архиве Ивано-Франковска.
«…1 серпня 1941 г. В м. Станислав прибыл начальник гестапо Ганс Кригер с работниками гестапо: Шотт, Тауш, Бранд, Мiллер, Маурер.
В тот же день Кригер созвал (с 12.00) представителей еврейской общины возле входа в помещение гестапо; (обратился) с балкона 2-го этажа с такой речью: «Я для евреев очень добрый человек. Во время моего пребывания… они очень следуют за мной… Заверяю вас, что ваша громада тоже будет любить меня и жалеть обо мне после моего отъезда».
После чего Кригер заявил, что «Гитлер тоже очень добрый человек, и во время войны он изолирует евреев от других национальностей, чтоб они могли спокойно жить и работать». Поэтому предложил провести регистрацию всей еврейской интеллигенции. Явка на 3 серпня, в понедельник, в 12.00 – представителей еврейской общины и раввинов; с 14.00 – адвокатов; с 16.00 – врачей и фармацевтов; с 21.00 – маляров, артистов и музыкантов; с 10.00 4 серпня – инженеров и фотографов.
В субботу вечером 1 серпня. Альбрехт (руководитель национал-социалистической немецкой рабочей партии) собрал совещание гестапо: инструктаж проведения «бляуер монтаг» (синього понедiлка)».
«Срок 8 серпня 1941 г. – уничтожение интеллигенции в Станиславе».
«Альбрехт предвидел бегство – выставил патруль шуцполицаев».
«3 серпня в понедельник, в 12.00. Альбрехт вышел из подъезда со словами: «А, панове, прошу в помещение».
«Д-р Шауднер (который случайно остался живым) рассказал, что Кригер не прятал своих звериных намерений… лицо «страшное и гневное».
«Вошли… Маурер начал кричать: «Что вы тут стоите, как свиньи в хлеву, становитесь по трое».
«Впереди стоял старик фармацевт Шпицер. Кригер подбежал к нему, ударил нагайкой в лицо, тот упал, а когда поднялся, Кригер ударил его в голову, тот опять упал, стал бить ногами в бока.
Так же был избит консультант 1-ой поликлиники Розенбаум. К зубному врачу Горлику подскочил бандит Дауст, вырвал пальто и сказал: «Оно вам теперь не нужно!».
«Синий понедельник» начался…
Д-р Либесман, что случайно остался живой, рассказал, что он пришел в гестапо с опозданием: в коридоре по трое уже стояли врачи. Играл патефон. И слышались дикие крики мужчин и женщин. Кригер пытал в отдельном помещении под звуки патефона: «бил револьвером, кулаками, травил собаками».
Расстреляли: писателя Берловец, адвоката Клайн, врачей Грингарт, Коган, Горлик, Ордовер, Гицкевич, Ферстер, Фогель и др.
Служителей культа бандиты «пытали невиданными способами»: в туалетах пихали лицом в писсуар, сверху накрывали пальто. Били прикладами.
«Так замучили 3 раввинов, а 70-летнего раввина Горовица и д-ра Заславскую после таких пыток раздели догола и заставили под патефон плясать «танец смерти», потом Кригер, не выходя из-за стола с шампанским, расстрелял их…».
Интеллигенцию, что не явилась в гестапо – поляков, русских, украинцев – тоже пытали в гестапо и расстреливали.[6]
«Бляуер монтаг»: за 6 дней гестаповцы уничтожили: врачей – 142, инженеров – 68, учителей – 425, художников и писателей – 18, юристов – 125, глав еврейских общин и служителей культа – 180, музыкантов и артистов – 27, фармацевтов – 75, ветеринаров – 28, служащих с высшим образованием – 1750. Всего 2865 интеллигентов.
После чего – началась подготовка массового уничтожения советских граждан.
Евреи – с повязкой на правой руке со звездой. Только посередине улицы! Не выполнявших – расстреливали.
«В первых числах жовтня на еврейском кладбище было вырыто несколько общих могил, кладбище было огорожено колючей проволокой».
Пулеметы. «Лагерь смерти».
Генерал-губернатор Франк прикомандировал еще 3 роты солдат «СС».
«12 жовтня 1941 г. солдаты «СС», гестаповцы и украинские полицаи согнали со всех концов Станислава евреев. С золотом, серебром и деньгами – на базарную площадь. Тут Кригер «знакомился» с прибывшими, и отсюда, как скотину, гнали на еврейское кладбище, в «лагерь смерти». Кто пробовал бежать, на месте расстреливали».
Больных, старых и детей, как дрова – на машины и в «табор»…
В 12.00 в «таборе смерти» было около 12 тыс. человек.
«Приехал Кригер. Объявил, что на новом месте им ценности не потребуются, и приказал собрать в общий фонд».
«Раздетых подводили к ямам и расстреливали».
«На детей патронов не тратили: живыми кидали в могилы или на глазах родителей брали за ноги и разрывали на части».
Жах. Началась паника.
В 7.00 вечера могилы были заполнены трупами.
«На кладбище пахло свежей кровью».
Прибыл Альбрехт. Заявил: живым дарует жизнь, если те прокричат «Хайль Гитлер!»
12-19 жовтня – расстреливали сотни граждан.
«Поздней осенью, голых, полузамерзших, живыми бросали в могилы».
В конце грудня 1941 стали готовить второй этап массового уничтожения евреев. Всех евреев переселили на ул. Бельведерскую, в гетто.
Захаживали «СС»: «насиловали молодых девушек, стреляли живых, кидали с третьего этажа детей и стреляли в них на лету».
«Гестаповец Грим заставил мать взять на руки ребенка и держать так, чтоб сердце матери и ребенка были на одной прямой, и одним выстрелом убил мать и дитя.
Другой гестаповец Шотт привел в «гетто» своих 4-х детей от 7 до 13 лет и на их глазах расстреливал советских детей[7], причем дети Шотта смеялись и хлопали в ладоши».
До 20 грудня 41 г. в «гетто» было согнано более 20 тыс. евреев, из которых до 10 сiчня 1942 г. осталось всего 5-7 тыс.
Сюда сгоняли граждан из городов и сел области.
«Створено» (в «гетто» по инициативе Кригера):
До 1 сичня 1943 г. на территории «гетто» осталось около 4000 человек, а к началу лютого они были расстреляны, и гетто ликвидировано.
«Уничтожение в городах и селах Станиславщины было не менее дикими способами. Так, в Рогатине зимой 1942 г. гестаповцы забрали 3000 человек, раздели их, продержали голыми на снегу при t - 25 с 8.00 утра до 2.00 ночи и замерзших покидали в ямы».
«В Косове немцы собрали в синагогу около 1000 человек, закрыли окна и двери, облили нефтью и сожгли».
«В Бiльшовцях гестаповцы загнали около 500 человек, женщин, стариков и детей, раздели и голых заставили ползти 5 км на коленях до могил. Отставших и больных били прикладами и расстреливали. Дошедших – тоже».
«В Галичине гестаповцы посадили граждан города на паром и стали переправлять на другой берег. На середине Днестра заявили: кто хочет остаться живыми, должен кинуться в воду и плыть до берега». Расстреливали.
«В м. Городенко загнали детей 13-14 лет, связали им руки колючей проволокой, прострочили из автомата им руки, а потом отрубили секирою руки детей, освободив их от проволоки, и живыми закопали в могилы». (Стр. 216-222.)»
Да, н
ПРИЗНАНИЕ ЭРЕНБУРГА
«Почему же я называю себя русским писателем? Мой покойный друг, польский поэт Юлиан Тувим очень точно разъяснил однородное положение, и я приведу его слова: «Я поляк, потому что мне нравится быть поляком. Это мое личное дело, и я не обязан давать кому-либо в этом отчет. Я не делю поляков на породистых и не породистых, я предоставляю это расистам чужестранным и отечественным… Я поляк потому, что в Польше родился, вырос, учился, потому что по-польски исповедовался в тревогах первой любви… Я делю поляков на антисемитов и антифашистов, потому что антисемитизм – международный язык фашистов ах первой любви… Я поляк еще потому, что береза и ветла мне ближе, чем пальма и кипарис, а Мицкевич и Шопен дороже, нежели Шекспир и Бетховен, дороже по причинам, которые я не могу разумно объяснить… Я слышу голоса: «Хорошо. Но если Вы поляк, то почему Вы пишете, что Вы – еврей? Отвечу: из-за крови. Стало быть, расизм? Нет, отнюдь не расизм. Наоборот. Бывает двоякая кровь. Та, что течет в жилах, и та, что течет из жил… Кровь евреев – не «еврейская кровь» - течет широкими ручьями, и в этом новом Иордане я принимаю крещение – горячее, мученическое братство с евреями…» Да, лучше об этом не скажешь. Нравится ли это всем или нет, но я русский писатель. А покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на вопрос о национальности: «еврей».
В этом признании писателя Ильи Эренбурга много смыслов, и они, так или иначе, пересекаются и с тем, что я узнал лет тринадцать назад в областном центре Украины, Ивано-Франковске, и с тем, что послужило толчком, побудившим сесть и обо всем рассказать в этих заметках…
СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ
В годы Второй мировой войны, как известно, нацисты уничтожили шесть миллионов евреев, в том числе полтора миллиона – на территории бывшего Советского Союза. Считается, что известны – благодаря «Черной книге» - и самые страшные места трагедии Холокоста: «Бабий яр» в Киеве, «Яновский» лагерь в Львове, «9-й форт» под Каунасом, где жертвы исчисляются десятками тысяч.
Так думал и я – до тех пор, пока не попал однажды на старое еврейское кладбище Ивано-Франковска, а затем – в областной архив.
Впрочем, все по порядку…
Шел, вероятно, 1988 год. Впрочем, особенно дотошный читатель, порывшись в газетах того времени, может удовлетворить свою страсть уточнять: хорошо помню лишь то, что в разгаре была «перестройка», и самые ревностные эпигоны из кожи вон лезли, стремясь быть «святее самого папы» – Михаила Горбачева.
Именно тогда и прозвучал призыв Егора Лигачева открыть архивы…
В то самое время, судьбой заброшенный в Ивано-Франковск, я много ездил по области, и, бывая в небольших городках, видел там старые еврейские кладбища или, чаще, их следы, поскольку многие погосты были разрушены временем и людьми…
Первое такое знакомство случилось в Коломые, небольшом, красивом и уютном городке. В самом его центре, окруженное металлическим, сломанным местами забором, за которым почти вплотную стояли жилые дома, размещалось старое еврейское кладбище. Кое-где надгробные плиты лежали на земле, кое-где отсутствовали вовсе. Позже, от здешнего – единственного! – еврея, я узнаю, что плиты были из черного мрамора, их, естественно, утянули на свои нужды местные жители.
Трудно сказать, сколько там было надгробий – подсчитать, видимо, можно лишь косвенным путем: вширь кладбище было не менее сотни метров и вглубь – не менее ста пятидесяти. Плиты стояли рядами, довольно плотно, расстояние же между рядами было не более шага взрослого мужчины.
Большинство плит украшали тексты и рисунки. Некоторые из них – подлинные произведения искусства.
Я решил вернуться сюда с фотоаппаратом.
1 мая 1988 года, прихватив жену, обоих сыновей и два фотоаппарата, приехал в Коломыю. Долго ходили по старому кладбищу, разглядывая рисунки и гадая, сколько же лет надгробиям? Отсняли две пленки, выбрав, на наш взгляд, самые уникальные плиты…
Через месяц вновь приехал в Коломыю.
И на месте кладбища нашел… строительную площадку.
Надгробные плиты снесли бульдозером…
Кости, по словам очевидцев, растаскивали вороны…
Здесь же я услышал о том, будто бы во время войны в лесу близ Коломыи фашисты расстреляли около 50 тысяч евреев.
Признаюсь, тогда не поверил в эту цифру, счел ее мифической…
Потом мне показали еще одно скорбное место: в центре Ивано-Франковска часть тротуара была вымощена каменными плитами, на которых, если присмотреться, можно было разглядеть текст на иврите.
- Плиты с еврейского кладбища, - мрачно прокомментировал мой «экскурсовод», местный раввин Виктор Колесник.
Потом он отвел меня на здешнее еврейское кладбище. Показал убогую стелу, на которой по-украински было написано, что здесь во время войны фашисты уничтожили свыше 128 тысяч советских людей.
Эта цифра меня поразила…
Показал раввин и длинную, чуть просевшую полосу земли вдоль забора и сказал, что здесь был ров, куда сбрасывали тела. А еще сказал, что те дома, за забором, стоят на костях евреев…
Мы ходили по запущенному и, по сути, разгромленному кладбищу, смотрели на следы от пуль на старых плитах, и нам было грустно и тоскливо. Наверное, тогда и родилась идея проехать по селам, найти старые еврейские погосты и еще не старых свидетелей акций уничтожения…
Вскоре Колесник починил свой ветхий «Запорожец» – «еврейский броневик», – и однажды мы таки заехали далеко в горы, в небольшое село.
Виктор заявил, что говорить с встречными будет сам, по-украински. Мне велел молчать – опасался, что, услышав «москальску мову», местные не станут отвечать. И лексику выбрал понятную им: евреев называл «жидами».
Показать старый «цвинтар» вызвалась «жiнка» лет пятидесяти.
Вышли за околицу…
Карпаты – красивые горы, но здесь нам открылся необыкновенный вид: на небольшой и чуть холмистой возвышенности, среди редких деревьев и кустов где-то стояли – одни прямо, другие, покосившись, – а где-то лежали старые потемневшие от времени надгробные плиты, испещренные письменами и рисунками. За плитами, через низину, в тонкой дымке покоились окрашенные осенней палитрой горы, и на их фоне надгробные камни казались живыми существами – от них веяло мудрой вечностью и спокойной печалью.
И над всем этим великолепием висела густая тишина…
Молчание нарушил раввин. Показав на заросшие углубления, он спросил у женщины: «Могилы?»
Та отвела взгляд, заторопилась, назвала свидетеля, который мог помнить расстрелы, и торопливо ушла.
«Могилы были, - грустно сказал раввин. – Местные рыли, искали «жидiвськое» золото»…
Эта поездка была первой, но, увы, последней…
«БЕЛОЕ ПЯТНО» «ЧЕРНОЙ КНИГИ»
И вот, как уже было сказано, прозвучали призывные слова Егора Лигачева открыть архивы.
Вот тогда-то, прихватив с собой номер газеты с заявлением секретаря ЦК КПСС, пришел я в областной архив и, показав членский билет Союза журналистов СССР и ткнув в газетный текст, сообщил директору архива, что хочу, мол, непременно ознакомиться с материалами расследования уничтожения еврейского населения области в годы Второй мировой войны.
Степень изумления директора – это была «жiнка» – представить себе может лишь тот, кто знает здешние нравы. Обескуражена она была настолько, что тут же, при мне, позвонила в областное управление КГБ и сообщила о происшествии.
Минуты две она молча выслушивала рекомендации особых специалистов, затем, повесив трубку, сказала, что членского билета, дескать, недостаточно, а обязательно нужен официальный запрос, например, от издательства или редакции.
«И что, – спросил я, еще не веря в удачу, – с бумагой можно?»
«Можно», – сухо сказала директор архива…
«Официальный запрос» сварганил Карл Волох, сотрудник местной молодежной газеты, единственный еврей в редакции. Выслушав просьбу, он исчез за дверью кабинета редактора.
Через четверть часа у меня в руках был запрос областной молодежной газеты – с печатью и подписью «керiвника».
Директор архива, приняв бумагу, попросила позвонить через пару дней.
Вскоре я сидел в маленьком уютном читальном зале областного архива и слушал наставления сотрудницы, которой поручили обслужить посетителя. Наставления были краткими: часть страниц в папках с делами будут закрыты, в них нельзя заглядывать, и, естественно, папки за пределы кабинета выносить нельзя.
Принесли объемные папки. Часть страниц были закрыты большими, по размеру самих страниц, конвертами – прочитать, не сняв конверт, было невозможно.
Знакомясь с архивом, я не сделал даже попытки снять конверты, и не потому, что постоянно чувствовал на себе взгляд сотрудницы, сидевшей за рабочим столом в углу кабинета, – погрузившись в бумаги, я напрочь забыл о конвертах. К тому же, на второй день, эта женщина, скорее, из любопытства, а, может быть, проникнувшись сочувствием, сама заговорила о документах.
Оказалось, что закрыты страницы с адресами полицаев, тех, кто принимал участие в расстрелах и пытках.
Закончив работу, спросил ее о том, над чем ломал голову сам: что думает о таком странном факте: в «Черной книге» ничего не сказано об уничтожении здешних евреев; о жертвах соседних Львова и Черновцов есть, а о жертвах Станиславщины – так до переименования называлась эта область – ничего нет, хотя их много больше.
Архивариус предположила, что причин тому могло быть несколько: во-первых, местность эту позже освободили от фашистов, а, во-вторых, область долгие годы была закрытой: еще в пятидесятых годах в здешних горах прятались «лесные братья»…
Похоже, сотрудница архива близка к истине: Эренбург и Гроссман работали над «Черной книгой» с 1944 по 1946 годы – Иванофранковщину уже «закрыли»…
ДНЕВНИК ФЕЮРМАНА
Узнав об архивных изысканиях, кто-то из местных евреев дал мне телефон старика, у которого, якобы, хранится уникальный документ на ту же печальную тему.
Я позвонил, и был приглашен.
Старик-еврей жил в довоенном, так называемом «польском» доме, где большие квартиры с высокими потолками и печи – теперь газовые, – украшенные изразцами, и где почти физически ощутимо время.
Старик уже не ходил – лежал в постели, и с трудом говорил. Он протянул мне тонкую брошюрку, напоминавшую школьную тетрадку, сказал, что там есть упоминание о родственнике, и попросил обязательно возвратить.
Это был малотиражный бюллетень с текстом на польском языке. На титульном листке значилось: «Feuerman J. Pamietnik ze Stanislawowa (1941-1943). Biuletyn ZIH, 1966/52. Что можно перевести так: «Дневник из Станислава» Юлиуша Феюрмана.
В «Дневнике» станиславский житель Юлиуш Феюрман, инженер по образованию, скрупулезно описывал события тех дней, начиная буквально с того момента, когда в Станислав вошли немцы.
Уже с первых строк было ясно, что автор – не стихийный бытописатель, но человек, способный обобщать, и не без беллетристического дара.
Впрочем, вот первая страница «Дневника» Юлиуша Феюрмана.
«С началом войны передо мной встал вопрос: убежать или остаться?
С одной стороны – сын, с другой – мои родители, для которых я был единственной опорой. Я не мог решиться на бегство, на нищую жизнь без средств. Силой обстоятельств остался. Мы точно знали, что в течение нескольких дней немцы казнили в Пшемысли 600 человек еврейских интеллигентов, но в глубине души не могли поверить, что так, без причины они могли это сделать.
Власть над городом была в руках украинцев, а через несколько дней вошли венгерские войска. Официально было объявлено, что линия до Днестра находится под венгерской оккупацией. Через две недели стало известно, что и эта территория под немецкой властью. Вначале были преследования со стороны украинцев: принуждали раввина или его жену подметать улицы, избивали евреев и заставляли венгров, чтоб те заставляли евреев носить желтые повязки»…
Я перевернул несколько страниц.
«…Через главные ворота мы вошли на кладбище, где тысячи людей сидели рядами на земле. Справа украинские юноши заканчивали копать огромную могилу длиной 60 метров, шириной 20 метров, глубиной 5 метров. Нам было приказано сесть на землю и отдать под угрозой расстрела (несколько трупов уже были) золото, деньги, золотые ручки и т.п. Собирали это под контролем немцев евреи. На кладбище были украинская полиция, жандармы и гестапо. Я понял, что это у них не первая подобная акция, а вещь для них очень привычная. Все время прибывали новые группы людей, установили пулемет»…
«Расстрел начался в первом часу. Приказано разделиться на группы, снять верхнюю одежду, подойти к могиле. Живыми должны были прыгать в могилу. В лежащих в могиле стреляли из автоматов четверо гестаповцев. Двое немцев и двое украинцев. Некоторым повезло – их застрелили сразу. Других только ранило, они задыхались и мучались перед смертью. Ночью многие выбрались из могилы, и пошли домой. Я потерял тогда девять близких родственников (родителей, сестру с мужем и двумя детьми, брата с женой и восемнадцатилетней дочерью).
Мы сидели на земле неподвижные, окаменевшие и бесцветные. Мокрый снег падал на нас. Я смотрел на то, что происходит вокруг. Несколько раз собирал всю силу воли, чтобы доказать себе, что это реальность, а не злой кошмар. А тем временем в могилу бросали беременных женщин, матерей с детьми на груди и стреляли по ним без остановки. Спастись среди тысяч людей попробовал только один: по дороге к могиле убежал в поле и, несмотря на погоню (было уже темно), убежал. Стрелявшие сменяли друг друга, в перерывах закусывали бутербродами»…
Прочитав эти строки – признаюсь, с большим трудом, поскольку до тех пор мой польский был ограничен лексикой джазовых журналов, издаваемых в Варшаве, – я понял, что перевести этот дневник – дело чести.
Помогли местные благожелатели с хорошим знанием польского.
Так что мой архив пополнился еще одним свидетельским показанием[1]…
С той поры, вследствие целого ряда обстоятельств, я не притрагивался к папке с выписками. Впрочем, справедливости ради, надо сказать: в разное время, помня о «пробеле» в «Черной книге», делал слабые попытки реализовать идею, которая была рождена совместно с раввином Виктором Колесником: проехать по селам области и собрать свидетельские показания, сфотографировать то, что осталось от еврейских кладбищ. Ведь, в 90-х еще живы были люди, которые могли видеть ужасные картины, запечатленные в материалах архивного дела и дневнике Юлиуша Феюрмана. Некоторые из них живы и сегодня.
Но, увы, идея не воплощена...
Остались лишь выписки из архивных дел и переведенный и отпечатанный на машинке «Дневник» – чем собираюсь, наконец, воспользоваться.
Но перед тем, как изложить все это, должен сделать необходимое напоминание: в «Черной книге» сведений о трагедии в Станиславе нет, ни в одной редакции. Упоминание появилось лишь в вышедшей в 2000 году в Киеве мизерным тиражом «Энциклопедии Холокоста» А.Круглова. Раздел «Ивано-Франковская область» невелик, но в нем есть немало ценных сведений. Так, например, сообщается, что, согласно переписи 9 декабря 1931 года, в Станиславском воеводстве проживало 117330 евреев, в том числе в Станиславе 24820 евреев. Далее следует перечень численности евреев в различных повятах. Например, в Городенковском повяте проживало 7480 евреев, в Долинском – 10470, в Коломыйском – 20880, в Надворнянском – 9070, в Станиславском – 29500…
«Энциклопедия» сообщает, что естественный прирост евреев составлял в то время 9-10 человек на 1000 в год. Поэтому, по мнению автора издания, к 1941 году в теперь уже бывшем Станиславском воеводстве, а ныне советской Ивано-Франковской области, могло проживать около 130 тысяч евреев.
Затем следуют статистические данные: в 1941 году в области было уничтожено 24 тысячи евреев или 18-19% общего числа; к концу 1942 года еврейское население области сократилось до 10 тысяч; в 1943 году гетто было полностью ликвидировано. Последняя казнь состоялась 25 марта 1944 года. Были уничтожены 105 евреев из Львова, которых доставили сюда 25 января того же года сжигать трупы расстрелянных на еврейском кладбище.
В общей сложности в 1941-1944 годах, сообщает «Энциклопедия», в области было уничтожено 132 тысячи евреев: 125 тысяч местных и 7 тысяч венгерских.
Здесь же приведена таблица «Удельный вес евреев в общем количестве жертв среди гражданского населения» области. Приведу лишь несколько примеров, поскольку считаю такое цитирование важным для дальнейшего разговора на эту тему (первая цифра – общее количество жертв, вторая – жертвы-евреи, третья – «удельный вес» евреев в процентах):
Станислав 128272 128122 99
Коломыя 9619 9500 99
Богородчанский р-н 1050 900 85
Болеховский р-н 4350 4350 100
Букачевский р-н 1370 1355 99
Бурштынский р-н 1909 1806 95
Галичский р-н 102 94 92
Гвоздецкий р-н 3913 3844 98
Городенковский р-н 6750 6750 100
Долинский р-н 4046 4000 99
Калушский р-н 7560 7430 98
Косовский р-н 5003 4732 95
Ланчинский р-н 311 308 99
Надворнянский р-н 6501 6359 98
Рогатинский р-н 9846 9800 99
Снятинский р-н 4973 4957 99
Тысменицкий р-н 63 64 100
Чернелецкий р-н 3000 3000 100
В конце таблицы подведен итог: всего в области из 215035 жертв евреи составили 212103 человека или 98%.
Что обращает на себя внимание: из приведенных выше примеров видно, что так называемый «удельный вес» жертв-евреев не опускается ниже 95%. Цифра 100%, естественно, не может вызвать никаких сомнений, но, вот, с цифрой 99% в отдельных случаях можно поспорить. В частности, в Рогатинском районе, строго говоря, «удельный вес» евреев составляет 99,5%, а в Снятинском – 99,7%. Особо придирчивый читатель может проверить остальные примеры.
Впрочем, ужель трагедия измеряется десятыми и сотыми долями процента?
Более о Холокосте на территории Ивано-Франковской области «Энциклопедия» ничего не сообщает.
И еще: в списке архивов, с которыми работал ее автор, станиславский (ивано-франковский) архив не значится. Для меня это обстоятельство весьма важно, поскольку в моих выписках – другие цифры.
Преамбула явно затягивается, но, тем не менее, в заключение еще раз обратимся к «Энциклопедии».
Допустим, в ее таблице дана верная цифра жертв еврейского населения области – 212103 человека. Но, обратим внимание: цифра противоречит числу жертв-евреев, названному выше: 130 тысяч[2].
Тем не менее, примем за истину цифру 130 тысяч, и сравним с числом жертв в других областях Украины. Так, по сообщению «Энциклопедии», например, в Винницкой области был уничтожен 178181 еврей, в Львовской области – около 210 тысяч евреев, в Ровенской области – 130074 еврея, в Тернопольской – 162403, в Хмельницкой – 214205 евреев.
Как видим, трагедия в Станиславщине на этом фоне не выглядит особой, напротив, по числу жертв она уступает Львовской, Винницкой, Ровенской, Тернопольской и Хмельницкой…
Но, дело в том, что есть другие цифры!..
СТАНИСЛАВСКАЯ ТРАГЕДИЯ: ДЕЛО № 420
Разбирая свои записи спустя тринадцать лет, я с сожалением обнаружил, что начинал их делать явно под влиянием эмоций. Так, например, у меня нет регистрационных данных о документе, с которым я познакомился в первую очередь. Хорошо помню лишь то, что это было довольно объемное архивное дело, в котором собрана информация именно об уничтожении евреев. Об этом говорят мои первые беглые пометки: «Губерн. «дистрикт» д-р Ляш»; «Представ. «угорской влады» - полк. Легер»; «Окружн. староста – к-н Альбрехт».
А вот и стержневая запись: «Великие муки и страдания испытало за время немецкой оккупации еврейское население Станиславщины… Альбрехт – сотворил в грудне 1941 г. в м. Станиславе еврейское гетто и «лагерь смерти»… День и ночь горели костры…»
Вот, что сообщает этот документ: «Всего по области замучено и уничтожено 257933 человека советских граждан».
Надо полагать, под термином «советских граждан» проходит скорбный ряд евреев. Украинцев – прежде всего, молодежь – угоняли в Германию. Большинство поляков к началу войны были депортированы советской властью в Польшу. Местных партизан и большевиков здесь не водилось – были лишь полицаи. А какие жертвы среди полицаев в отсутствие партизан?..
Впрочем, если взять на вооружение те самые 98% «удельного веса» евреев, приведенные в «Энциклопедии», то итоговая цифра все равно превысит 250 тысяч жертв и, конечно же, не уменьшит ужасающую картину…
Далее у меня следуют выписки нескольких примеров уничтожения евреев в разных селах области, с обозначением районов. Эти выписки – лишь небольшая часть того, что содержал документ, отдельные примеры. Хорошо помню, что в папке были объемные списки, полное цитирование которых превратило бы мои записи в копию архивной папки. Такой цели я не ставил.
Приведу из своих записей лишь несколько примеров, которые, на мой взгляд, иллюстрируют скрупулезную работу следствия. Буква «М» - обозначает мiсто – город, буква «С» – село, «Х» – хутор.
Бильшовцивский р-н.
С. Бильшовцы: уничтожено 1914 мирных граждан. С. Лопушня: 3 чел-ка. С. Нараивка: 21 чел-к. С. Слободка-Бильшовцивска: 48 чел-к.
Богородчанский р-н.
М. Богородчаны: 822 чел-ка. С. Быстрица: 6 чел-к. С. Глебовка: 10 чел-к. С. Глыбока: 3 чел-ка. С. Горохолина: 3 чел-ка. С. Горохолине: 6 чел-к. С. Грабовец: 3 чел-ка. С. Гринивка: 5 чел-к. Х. Гурбине: 3 чел-ка. Х. Гусаки: 7 чел-к. С. Дуброва: 3 чел-ка. Х. Заграй: 9 чел-к. Х. Заречье: 5 чел-к. Х. Копачивка: 2 чел-ка. Х. Ланы: 3 чел-ка. С. Лесивка: 7 чел-к. С. Новочин: 21 чел-к. Х. Полик: 4 чел-ка. Х. Романовка: 5 чел-к. С. Саджава: 31 чел-к. Х. Сасанивка: 2 чел-ка. Х. Скобычивка: 7 чел-к. С. Старые Богородчаны: 10 чел-к. С. Хмелевка: 6 чел-к.
Болехивский р-н. М. Болехов: 4594 чел-ка. М. Витвица: 5 чел-к. С. Гориня: 50 чел-к. С. Гошив: 17 чел-к. С. Гузнив: 7 чел-к. С. Кальна: 36 чел-к. С. Липа: 15 чел-к. С. Лужки: 2 чел-ка. С. Межречье: 6 чел-к.
Как видим, тщательная работа.
Далее в записях – примеры жертв по районным центрам и городам. Приведу несколько примеров: М. Галич (р.ц.): 1272 чел-ка. М. Городенка (р.ц.): 5895 чел-к. М. Долина (р.ц.): 3427 чел-к. С.м.т. р.ц. Гвоздец: 3633 чел-ка. М.р.ц. Коломыя: 36873 чел-ка. М.р.ц. Калуш: 7431 чел-к. М.р.ц. Надворная: 6284 чел-к. С.м.т.р.ц. Рожнятiв: 3522 чел-ка. М.р.ц. Снятин: 4560 чел-к. М.р.ц. Рогатин: 5695 чел-к. М.р.ц. Косов: 2865 чел-к. И так далее.
В самом Станиславе, было уничтожено 128272 человека.
Следующая запись говорит уже о том, что эмоции схлынули, и я весьма рационально подошел к делу: и в смысле – к работе, и в смысле – к папке с документами. Здесь уже есть такие пометки: «Ивано-Франковский обл. архив. Фонд Р-909. Дело № 420»; «РС-98с № описи 1с. № ед. хр. 1».
А вот и выписки из «Дела № 420».
«…С первых дней варварского нападения немецко-венгерских войск на Советский Союз 22 июня 1941 года город Станислав и Станиславская область имели еврейского населения до 330 тыс. человек…
…большое количество не смогло эвакуироваться… и остались на местах жительства в городе Станиславе, Коломыя, Снятин, Галич, Тлумач, Городенка, Лисец, Отыния, Калуш, Тисменница, Делятин и др. (Лист 8.)»
Массовое уничтожение, согласно выписке, длилось с 3 июля 1941 года по 27 июля 1944 г. – за весь период оккупации.
Читаем записи дальше.
«…В период временной оккупации города Станислава и Станиславской области было варварски замучено, повешено, расстреляно, заживо брошены в могилы и спалены в душегубках 128 тысяч человек ни в чем не повинных людей города Станислава. (Лист 8.)»
«Неповинные люди» - евреи. Как видим, здесь цифра округлена. Напомню: в предыдущем, выше процитированном документе, значится: 128272 человека.
«Энциклопедия», кстати, говорит о том, что в области было уничтожено 130 тысяч евреев. А здесь: только в Станиславе – более 128 тысяч…
Далее нас ждут еще более страшные цифры.
Пока же будем знакомиться с выписками в порядке их следования.
Вот выписка, которая вновь характеризует тщательность следствия.
«…Кроме того, немецкими варварами было разрушено 25 еврейских синагог… 9 синагог было разрушено стоимостью 5 миллионов рублей, а остальные 16 синагог 1,5 миллиона рублей каждая. Всего уничтожено на сумму 69 млн. руб. (Лист 9.)»
«Отобрано у еврейского населения и вывезено:
325]- 2300 радиоприемников (6 900 000 руб.);
325]- один рентгеновский аппарат, стоим. 300 тыс. руб.;
325]- рентгеновский аппарат д-ра Шавдера, стоим. 75 тыс. руб.;
…
325]- фотографические аппараты 370 шт. по 25 тыс. Всего на 9,25 млн.;
325]- швейных машин 1750 шт. на 10,5 млн.;
…
325]- библиотеки – 142 тыс. томов;
325]- ковры – 8 тыс. шт.;
325]- рояли и пианино – 1100 шт.;
325]- часов – 55 тыс. штук»;
325]- вещи серебряные – 33 центнера;
325]- золота – 20 центнеров;
325]- драгоценные камни – на сумму 150 млн. руб.;
325]- валюта – 3 млн. долларов.
И т.д. (Листы 10-12.)»Впрочем, как видим, не только скрупулезную работу следствия характеризуют эти цифры, но жизнь и благосостояние евреев Станиславщины.
Вот еще цифры: «Во время оккупации… по Станиславской области: 198413 расстреляно, 4105 повешено, 18252 умерло после истязаний и пыток… (Лист 44.)»
Элементарное сложение дает цифру 220770.
Согласитесь, несколько больше, чем 130 тысяч.
И, кстати, эта цифра сразу же выдвигает Станиславскую область на первое место по числу жертв-евреев среди всех областей Украины.
А вот и палачи: «Ганс Кригер – начальник гестапо (штурмфюрер). Штурмфюрер Бранд – его помощник. Альбрехт – окружной староста».
Еще выписка:
«Всего в области… убито и замучено 223920 человек и угнано в рабство 68361 человек. (Лист 54.)»Цифра, как видим, растет! Более того, есть косвенное разграничение по национальному составу: «убито и замучено» – это о евреях; «угнано в рабство» – об украинцах.
Почему разные записи и разные цифры?
Ответ, думаю, нужно искать в следующих обстоятельствах: во-первых, в деле, обозначенном «единица хранения № 1», собраны многочисленные и по большей части «статистические» документы, но датированы они разными числами – значит, данные все время уточнялись. Кстати, под многими документами, если мне не изменяет память, стоит только одна подпись: «Председатель комиссии[3] Слонь М.В.». Во-вторых, как свидетельствуют последующие записи, работа велась спешно, в непростых условиях – и это тоже отложило отпечаток на результат…
А вот, наконец, уникальная запись, на которую хочу обратить особое внимание. Хорошо помню, что именно эти строки бросились мне в глаза. Замечу, речь идет об официальном, юридическом документе: сухие, казенные формулировки, цифры…
И, вдруг, такое: «…День был солнечный и жаркий. Утопая в облаках пыли, в ворота лагеря смерти вкатилась и остановилась легковая открытая машина. С ней поднялся бандит Кригер… (Лист 127.)»
Вот еще: «…А при дожде вся земля была красная. (Лист 128.)»
Ну, чем не Бабель этот безвестный автор, писавший отчет об уничтожении евреев таким ярким образным языком?..
Вот выписки из другой папки: «Ед. хр. 2».
Из акта № 1 от 25 января 1945 г. [4]
«В Станиславе и области уничтожено 127352 чел-ка. 3 августа – первая акция на интеллигенцию – 600 чел-к. С 3 по 11 октября 1941 г. 5000 чел-к. 12 августа – 12 тыс. чел-к. С 15 окт. 1941 г. по 30 марта 1942 г. – 8000 чел-к. 31 марта – 3000 чел-к».
И т.д. – список занимает весь лист № 10.
Начиная с листа № 14, следует список жертв.
Я выписал несколько имен с порядковыми номерами: «1. Альнорд Дебора; 10. Арбайт Яков; 20. Арнольд Стадис; 30. Арбайтер Ян; 60. Бикель Давид; 100. Проф. Баргат Пинкас; 150. Гершман Бергль; 200. Дриммер Ента; 300. Гурштейн Сруль; 600. Мендель Юзеф; 700. Шоор Самсон».
Из акта от 29 ноября 1944 г. [5]
«Лагерь смерти»: длина 400 м, ширина 150 м = 6 га… В 1944 году – ликвидация».
Еще списки, начиная от листа № 115. Указаны возраст и число уничтоженных членов семьи:
«84. Цукер Мехель, 40 лет, 14 членов семьи.
85. Мантель Якуб, 40, 12 членов семьи.
103. Гланзберг Леопольд, 35, 12 членов семьи.
127. Ландау Шулим, 45, 12 членов семьи.
132. Погибер Хаим, 49, 17 членов семьи.
215. Вайлер Мозес, 40, 12 членов семьи.
450. Бер Ефроим, 25, 12 членов семьи.
840. Релис Израиль, 1899, 5 членов семьи.
1000. Клигер Герш, 1884, 4 члена семьи».
Всего в списке 4911 номеров.
На этом статистика заканчивается.
Далее следуют записи другого рода – описания того, как все это происходило. Местами, пропуская второстепенные детали, я пересказываю прочитанное своими словами, что, конечно, не говорит о профессионализме, но, впрочем, картины тоже не меняет.
И еще раз хочу заметить: цитируемый официальный документ, составленный в недрах комиссии, написан человеком, использующим далеко не канцелярский язык – это ощущается по цитатам. Судя по лексике, автором был украинец, хорошо владеющий русским языком.
Вот эти выписки – без изменений, как они были сделаны в архиве Ивано-Франковска.
«…1 серпня 1941 г. В м. Станислав прибыл начальник гестапо Ганс Кригер с работниками гестапо: Шотт, Тауш, Бранд, Мiллер, Маурер.
В тот же день Кригер созвал (с 12.00) представителей еврейской общины возле входа в помещение гестапо; (обратился) с балкона 2-го этажа с такой речью: «Я для евреев очень добрый человек. Во время моего пребывания… они очень следуют за мной… Заверяю вас, что ваша громада тоже будет любить меня и жалеть обо мне после моего отъезда».
После чего Кригер заявил, что «Гитлер тоже очень добрый человек, и во время войны он изолирует евреев от других национальностей, чтоб они могли спокойно жить и работать». Поэтому предложил провести регистрацию всей еврейской интеллигенции. Явка на 3 серпня, в понедельник, в 12.00 – представителей еврейской общины и раввинов; с 14.00 – адвокатов; с 16.00 – врачей и фармацевтов; с 21.00 – маляров, артистов и музыкантов; с 10.00 4 серпня – инженеров и фотографов.
В субботу вечером 1 серпня. Альбрехт (руководитель национал-социалистической немецкой рабочей партии) собрал совещание гестапо: инструктаж проведения «бляуер монтаг» (синього понедiлка)».
«Срок 8 серпня 1941 г. – уничтожение интеллигенции в Станиславе».
«Альбрехт предвидел бегство – выставил патруль шуцполицаев».
«3 серпня в понедельник, в 12.00. Альбрехт вышел из подъезда со словами: «А, панове, прошу в помещение».
«Д-р Шауднер (который случайно остался живым) рассказал, что Кригер не прятал своих звериных намерений… лицо «страшное и гневное».
«Вошли… Маурер начал кричать: «Что вы тут стоите, как свиньи в хлеву, становитесь по трое».
«Впереди стоял старик фармацевт Шпицер. Кригер подбежал к нему, ударил нагайкой в лицо, тот упал, а когда поднялся, Кригер ударил его в голову, тот опять упал, стал бить ногами в бока.
Так же был избит консультант 1-ой поликлиники Розенбаум. К зубному врачу Горлику подскочил бандит Дауст, вырвал пальто и сказал: «Оно вам теперь не нужно!».
«Синий понедельник» начался…
Д-р Либесман, что случайно остался живой, рассказал, что он пришел в гестапо с опозданием: в коридоре по трое уже стояли врачи. Играл патефон. И слышались дикие крики мужчин и женщин. Кригер пытал в отдельном помещении под звуки патефона: «бил револьвером, кулаками, травил собаками».
Расстреляли: писателя Берловец, адвоката Клайн, врачей Грингарт, Коган, Горлик, Ордовер, Гицкевич, Ферстер, Фогель и др.
Служителей культа бандиты «пытали невиданными способами»: в туалетах пихали лицом в писсуар, сверху накрывали пальто. Били прикладами.
«Так замучили 3 раввинов, а 70-летнего раввина Горовица и д-ра Заславскую после таких пыток раздели догола и заставили под патефон плясать «танец смерти», потом Кригер, не выходя из-за стола с шампанским, расстрелял их…».
Интеллигенцию, что не явилась в гестапо – поляков, русских, украинцев – тоже пытали в гестапо и расстреливали.[6]
«Бляуер монтаг»: за 6 дней гестаповцы уничтожили: врачей – 142, инженеров – 68, учителей – 425, художников и писателей – 18, юристов – 125, глав еврейских общин и служителей культа – 180, музыкантов и артистов – 27, фармацевтов – 75, ветеринаров – 28, служащих с высшим образованием – 1750. Всего 2865 интеллигентов.
После чего – началась подготовка массового уничтожения советских граждан.
Евреи – с повязкой на правой руке со звездой. Только посередине улицы! Не выполнявших – расстреливали.
«В первых числах жовтня на еврейском кладбище было вырыто несколько общих могил, кладбище было огорожено колючей проволокой».
Пулеметы. «Лагерь смерти».
Генерал-губернатор Франк прикомандировал еще 3 роты солдат «СС».
«12 жовтня 1941 г. солдаты «СС», гестаповцы и украинские полицаи согнали со всех концов Станислава евреев. С золотом, серебром и деньгами – на базарную площадь. Тут Кригер «знакомился» с прибывшими, и отсюда, как скотину, гнали на еврейское кладбище, в «лагерь смерти». Кто пробовал бежать, на месте расстреливали».
Больных, старых и детей, как дрова – на машины и в «табор»…
В 12.00 в «таборе смерти» было около 12 тыс. человек.
«Приехал Кригер. Объявил, что на новом месте им ценности не потребуются, и приказал собрать в общий фонд».
«Раздетых подводили к ямам и расстреливали».
«На детей патронов не тратили: живыми кидали в могилы или на глазах родителей брали за ноги и разрывали на части».
Жах. Началась паника.
В 7.00 вечера могилы были заполнены трупами.
«На кладбище пахло свежей кровью».
Прибыл Альбрехт. Заявил: живым дарует жизнь, если те прокричат «Хайль Гитлер!»
12-19 жовтня – расстреливали сотни граждан.
«Поздней осенью, голых, полузамерзших, живыми бросали в могилы».
В конце грудня 1941 стали готовить второй этап массового уничтожения евреев. Всех евреев переселили на ул. Бельведерскую, в гетто.
Захаживали «СС»: «насиловали молодых девушек, стреляли живых, кидали с третьего этажа детей и стреляли в них на лету».
«Гестаповец Грим заставил мать взять на руки ребенка и держать так, чтоб сердце матери и ребенка были на одной прямой, и одним выстрелом убил мать и дитя.
Другой гестаповец Шотт привел в «гетто» своих 4-х детей от 7 до 13 лет и на их глазах расстреливал советских детей[7], причем дети Шотта смеялись и хлопали в ладоши».
До 20 грудня 41 г. в «гетто» было согнано более 20 тыс. евреев, из которых до 10 сiчня 1942 г. осталось всего 5-7 тыс.
Сюда сгоняли граждан из городов и сел области.
«Створено» (в «гетто» по инициативе Кригера):
325]- «млин смерти»,
325]- «инфекционный дом»,
325]- «детский дом».
«Млин смерти» - отправляли в «табор смерти».
«Инфекционный дом» - прививали всякие инфекционные болезни.
В «детском доме» - через 5-7 дней в «табор» - живыми закапывали.
Подручные Кригера – Штреге, Грим, Шотт пошли дальше: 31 березня 1942 г. сожгли в «гетто» в домах около 300 человек (нефтью поливали).До 1 сичня 1943 г. на территории «гетто» осталось около 4000 человек, а к началу лютого они были расстреляны, и гетто ликвидировано.
«Уничтожение в городах и селах Станиславщины было не менее дикими способами. Так, в Рогатине зимой 1942 г. гестаповцы забрали 3000 человек, раздели их, продержали голыми на снегу при t - 25 с 8.00 утра до 2.00 ночи и замерзших покидали в ямы».
«В Косове немцы собрали в синагогу около 1000 человек, закрыли окна и двери, облили нефтью и сожгли».
«В Бiльшовцях гестаповцы загнали около 500 человек, женщин, стариков и детей, раздели и голых заставили ползти 5 км на коленях до могил. Отставших и больных били прикладами и расстреливали. Дошедших – тоже».
«В Галичине гестаповцы посадили граждан города на паром и стали переправлять на другой берег. На середине Днестра заявили: кто хочет остаться живыми, должен кинуться в воду и плыть до берега». Расстреливали.
«В м. Городенко загнали детей 13-14 лет, связали им руки колючей проволокой, прострочили из автомата им руки, а потом отрубили секирою руки детей, освободив их от проволоки, и живыми закопали в могилы». (Стр. 216-222.)»
Да, н
