Перейти к содержимому






Фотография

Портрет времени

Написано Nepanov, 16 May 2023 · 83 просмотров

ГДЕ НАЙТИ АЛИСУ?

В спектакле, о котором пойдет речь, сплош­ная путаница и сплошные превращения, подстерега­ющие каждого, кто вслед за Алисой провалится в кроличью нору. Поэтому, прежде чем спускаться за нашей героиней в сказку, попробуем обнаружить чу­десные превращения ная­ву – ведь в жизни они тоже есть.
Превращение первое.
В октябре 1979 года молодежная газета писа­ла о Событии с большой буквы, которое произош­ло в театре Ленинского комсомола. Имя этому Событию: комедия Е. Швар­ца «Дракон», поставлен­ная бывшим главным режиссером С. Таюшевым.
Тогда же появились «Ричард-III», «Этой ночью в Нью-Йорке», чуть поз­же – «Две стрелы», «РВС» и другие спектак­ли, шедшие с неизменным успехом у зрителя.
И успехом этим театр обязан одному очень важ­ному превращению: театр перешел на малую сцену. Он словно почувствовал усталость от привычного контакта с публикой через большую сцену, и продол­жил ее малой – вынес прямо в зрительный зал... Вот уже и шаг в Алисину Чудесную страну: сцена уменьшилась, связь со зрителем «увеличилась»: на малой сцене публику согревает интимный кон­такт с исполнителем.
Так, благодаря нехитро­му, на первый взгляд, – всего-то сцену вынесли в зал – превращению те­атр юного зрителя стал интересней, приобрел свое лицо...
Превращение второе.
А точнее – это некото­рые уточнения перед пре­вращением, которое нам предстоит сделать. Дело в том, что там, в кроличьей норе, ку­да мы сейчас спустимся вслед за Алисой, все так, как в этом мире. То есть, все внешне так, но вот поступки действующих лиц там приобретают какой-то иной смысл, а слова героев воспринима­ются иначе, чем в «насто­ящей» жизни. В этом мы, конечно, убедимся сами. А пока скажем только од­но: такие чудесные пре­вращения происходят лишь по «вине» одного человека: Льюиса Кэррол­ла, пользующегося сла­вой короля бессмыслицы? Он эту славу заслужил. «Он не только учил детей стоять на голове, – пи­сал о Кэрролле Честертон. – Он учил ученых сто­ять на голове». Поэтому давайте почувствуем се­бя немножко детьми, не­множко учеными и – вперед... вниз головой в кроличью нору!..
Сколько здесь все­го! И сколько всех! Болванщик и мышь Соня, Мартовский Заяц и Чере­пашка Квази, Грифон и Чеширский Кот, Герцоги­ня и ящерка Билль, Ку­харка и Лягушонок. А ве­щи то увеличиваются, то уменьшаются... Да нет же, это Алиса то увеличива­ется, то уменьшается...
Чудеса?
Никаких чудес!
В жизни разве не так? Разве мы, говоря языком Алисы, во все можем «влезть»? И до всего ли можем дотянуться? Иног­да мы (или наши поня­тия?) оказываемся черес­чур большими, а нечто кажется нам таким мел­ким, что нужно умень­шиться, чтобы разглядеть это нечто. Или, наоборот: видим только часть цело­го. А чтоб увидеть само целое – надо увеличить­ся.
Только, оказывается, и этот процесс – увеличения и уменьшения контролировать нужно: можно ведь так уменьшиться, что и вовсе исчезнуть. А если не знать меры в уве­личении, то не только дом сломать можно, но и та­кого наломать...
И это нам демонстриру­ет Алиса.
И об этом говорит Кэр­ролл.
На сцене сплошные загадки. Голова кругом идет. Но давайте остановим это головокру­жение и вспомним: та­кое ли чудо эти загадки? Сколько себя помним – загадки постоянно сопро­вождают нашу жизнь. Детство вспомним, русские народные сказки.
Так что ничего удиви­тельного. И нелепиц там, в сказках, не меньше, чем у Кэрролла. Вот и выхо­дит, что привычные мы к загадкам. А вот к отгадкам – не всегда. Потому что иногда такое встреча­ется...
Вот, например, Алисе мышь Соня рассказала о сестрицах, живущих в ко­лодце. «Как сестрицы жили в киселе? – недоуме­вает Алиса. – И поче­му?» – «Потому что они были кисельные барыш­ни», – отвечает Соня.
Очень просто, оказыва­ется: выдумал новое сло­во – и ответ готов! Все объяснено. И, поди, дока­жи, что кисельных бары­шень не бывает. Да и ко­му доказывать? Болванщику? Или Мартовскому Зайцу, который тоже не в своем уме?
Алиса, может быть, потому помалкивает, что к этому времени начинает догадываться, что беспо­лезно задавать вопросы, на которые все равно не получить ответ...
«Абсурд какой-то!» —скажет невнимательный читатель, читая книгу.
«Чушь!» — скажет невнимательный зритель, по­смотрев спектакль.
И ошибется. Потому что невнимательный.
В абсурде Кэрролла строгая, почти математическая си­стема. «Едят ли кошки мошек?.. Едят ли мошки кошек?» – твердит сон­ная Алиса, меняя дейст­вующих лиц местами. «Вот судья, – размышля­ет она в сцене суда, пе­реворачивая причину и следствие. – Раз в пари­ке, значит, судья». И все-все герои в этой Чудесной стране мыслят именно так, извлекая из привыч­ных слов самый неожи­данный смысл. Так, на­пример, в одной из луч­ших сцен Черепашка Квази рассказывает о жизни на Дне Морском. Вот за­бавная головоломка из этого рассказа.
Черепашка: — Учите­лем у нас был старик Че­репаха. Мы его звали Спрутиком,
Алиса: Зачем же вы его звали Спрутиком, ес­ли на самом деле он был не Спрутиком, а Черепа­хой?
Черепашка: Мы его звали Спрутиком, потому что он всегда ходил с прутиком.
Зритель хохочет. Зри­тель все понял...
И, все-таки, автору этих заметок довелось услышать, как, пожимая плечами, очень завзятые театралы сокрушенно се­товали: все так тонко прониклись ролями (речь шла об актерах), но Алиса?.. Алисы совершенно нет на сцене. Она словно из дру­гого спектакля. Кукла ка­кая-то, а не живая дево­чка. Ведь она ничего не понимает из того, что происходит вокруг нее...
У говорящих так есть, на первый взгляд, свои резоны: Алиса, действительно, какая-то не такая... Но верно ли это мнение, если «вырасти», если посмотреть на Алису с точки зрения идеи спектакля?
Все на сцене живые: живой Болванщик, живой Чеширский Кот, живой Кролик, живая Герцогиня, живые все-все. А вот Али­са, как деревянная кукла. Нет живой Алисы на сце­не... Так это, так.
Но вспомним название спектакля: «Где найти Алису?» Отсутствие (присутствующей! — истинно кэрролловский парадокс) Алисы заложено в самом спектакле. Ибо Алиса – это каждый сидящий в за­ле. Это мы, зрители, по­падаем в Кроличью нору, это с нами все происходит, это с нами говорит Че­ширский Кот, это перед нами рыдает Черепашка Квази, вызывая у нас гомерический хохот (опять парадокс в духе Кэррол­ла). И все остальное – тоже с нами.
Так что Алису надо искать в зале, среди зрителей. И это неожиданное превращение поважней прочих будет...
И еще об одном главном превращении нужно упо­мянуть. О самом, пожа­луй, странном. «Страннее не бывает», – сказала бы Алиса.
А превращение такое: в спектакле нет времени!
Когда так было? И где? Чтоб действие шло, а вре­мя стояло на месте?
Но как бы там ни бы­ло, как бы кто ни возму­щался, а так оно и есть на самом деле: на сцене сплошные превращения. И только превращения! Времени нет!!! И где оно – не известно...
Но мы-то с вами при­выкли все мерить мину­тами, часами, годами, эпохами. Мы не верим, чтоб времени не было. Поэтому мы захотим разобраться: в чем здесь кэрролловский подвох?
Наверное, его следует искать в Безумном Чаепи­тии. Именно там герои сказки заявляют нам, что время остановилось. Для них: Болванщика, Мартовского Зайца и мыши Со­ни оно остановилось на шести. А в шесть – вре­мя пить чай. Вот они и пьют. Не успевают даже посуду помыть. Только пересаживаются. Потому и чаепитие у них – Бе­зумное.
А если бы время для них остановилось в дру­гое время?
Впрочем, почему толь­ко для них? А для нас?..
Разве кое для кого из нас оно не остановилось? Разве кое-кто, говоря сло­вами Грифона, не «убива­ет» время?
Для одних время оста­новилось на ежедневной игре в карты.
Не безумная ли эта игра в карты?
А тот, кто каждый день в одно и то же время усаживается перед «телеящиком»? Как он посту­пает со временем? Разве это не его «убийство»?..
А тот, кто каждый день в одно и то же время...
Впрочем, список «убийств» большой. Вот и выходит, что для одних время идет. А для других жизнь – сплошные пре­вращения.
Перед премьерой «Али­сы» режиссер Валерий Рыбаков сказал: «Я хо­тел показать в этом спек­такле жизнь театра».
С режиссером можно, конечно, согласиться. Но не по-кэрролловски ли по­ступил он, ограничив по­казываемое рамками толь­ко театра? А что есть театр? Отражение нашей жизни. И волей-неволей «Алиса» выходит за рамки, ограниченные режиссером. И все потому, что материалом для спектакля была кэрролловская «Али­са». Пародии и аллегории Кэрролла заключают в се­бе очень широкие и емкие обобщения. В одной из своих статей Кэрролл пи­сал: «Я часто получаю письма от совершенно не­знакомых мне людей, которые просят меня объяс­нить, содержат ли мои книги какую-то определенную аллегорию, или скры­тую мораль, или полити­ческую сатиру. На все эти вопросы я могу отве­тить лишь одно: «Я не знаю». А в письме, напи­санном незадолго до смер­ти, он признавался: «Бо­юсь, что я имел в виду одну бессмыслицу! Но слова, как вы знаете, ча­сто значат гораздо больше, чем то, что хочешь ска­зать, и, вероятно, целая книга должна значить гораздо больше того, что хотел сказать автор».
И еще одно превраще­ние, последнее.
Обычно после премьеры говорят о тех или иных актерских удачах. После премьеры «Где найти Али­су?» хочется сказать только об одной удаче – новой удаче всего коллек­тива театра: актерской, режиссерской, художника В. Колтунова. Гармонично вошла в ткань спектакля и музыка Чика Кореа...
Итак, если вы хотите пережить за два часа мно­го удивительных превращений, кое-что увидеть и понять – побывайте в ТЮЗе, посмотрите новую его работу «Где найти Алису?». И пусть вы увидите в спектакле только чудесный сон, не беда – вспомните, что поет мышь Соня:
Не лишайте меня

75]сновидений,

Не лишайте меня

75]красоты...

Не лишайте себя красо­ты...

Л.ГОВЗМАН
(«МД», 21.11.1981)





Обратные ссылки на эту запись [ URL обратной ссылки ]

Обратных ссылок на эту запись нет

Новые комментарии