Перейти к содержимому






Фотография

Портрет времени

Написано Nepanov, 06 February 2023 · 88 просмотров

ЛЕГКИЙ ЧЕЛОВЕК ТРУДНОГО РАЙОНА

К тянущемуся третий месяц ноябрю – так острословы окрестили нынешнюю зиму – отношение разное. Одних отсутствие снега и мороза угнетает – не побегаешь на лыжах. Другие впадают в депрессию – медики объясняют ее недостатком солнечного света. Довольны, пожалуй, только коммунальщики. В этом наш корреспондент убедился, сходив с главным специалистом Мосжилинспекции по ЦАО Татьяной МИЛЛИОНКОВОЙ на проверку жалобы в середине января.

ЧЕРДАЧНЫЕ ОТКРЫТИЯ

«Проверка обычная, – предупреждает Татьяна Анатольевна, – жилец пожаловался на холодные батареи; обслуживающая организация должна устранить причину – так что ничего особенного не увидите». Ну, это еще как сказать, думаю я, на улице плюс пять, а человек пеняет на холодные батареи – и это называют обычным делом?
К дому по Грузинскому валу, 28/45 подходим небольшой делегацией – так положено – инспектора сопровождают отвечающие за обслуживание дома лица: заместитель директора ООО «Созидание-М2» Римма Туровская, ведущий инженер отдела текущей эксплуатации ДЕЗ Пресненского района Ирина Гитмар и мастер Андрей Некляев. Пока идем, Татьяна Анатольевна разъясняет, что тепло-то оно тепло, но когда у тебя дома батарея холодная, то вряд ли будешь дожидаться морозов. Впрочем, действительно, теплу коммунальщики – вместе с ними и жилищные инспекторы – рады: ни наледи, ни сосулек, ни протечек, кровли целее. «А жалуются нынче в основном на перепланировки, – завершает импровизированный инструктаж Татьяна Анатольевна. – Есть разрешение – смотрим: когда работают, кто работает? Нет разрешения – работу останавливаем. Будьте любезны получить разрешение»...
Жильца-жалобщика дома не оказалось, хотя был предупрежден. Значит, все в порядке, решаю я, если бы не исправили, ждал бы как миленький. «Бывает и такое», – весело замечает Андрей, а Ирина Андреевна предлагает зайти к соседу этажом ниже – стояки-то общие...
С соседом объясняется Миллионкова. Тот входит в положение и дружелюбно распахивает дверь. Увидев жилище, теряемся: в таких интерьерах принято разуваться. Но сосед делает еще более широкий жест: ничего, мол, проходите, смотрите, сличайте. Инспектор и мастер идут вглубь квартиры. Андрей щупает батареи и объясняет Миллионковой, где проходит стояк. Хозяин спокойно слушает, а потом выносит свой вердикт: «Очень тепло стало».
Когда выходим на лестничную площадку, Татьяна Анатольевна спрашивает Андрея: «Ключи от чердака есть?». Тот утвердительно кивает. Миллионкова вызывает лифт. И я не удерживаюсь от вопроса:
– Одним махом семерых побивахом?
– Если входим в дом, то должны проверить все техническое состояние. Выявить нарушения, если есть. Лестница не помыта – так и напишем. Видите: нет стекол в кабине лифта – непорядок. Придется и об этом написать.
На лестничной клетке последнего этажа темень.
– Где свет-то? – спрашивает Миллионкова.
– Лампочка перегорела, – неохотно откликается Андрей, включает фонарь и поднимается к чердачной двери.
«Еще одна запись», – отмечаю я про себя.
«Ё-моё!», – слышится сверху голос мастера.
– Ясно, – мрачнеет Гитмар, – бомжатник. Как ни закрывай, как ни гоняй...
– Мы недавно приходили – ничего не было, – сокрушается Андрей.
«И еще одна запись», – подсчитываю я, глядя на тряпье и пустые бутылки на площадке перед входом на чердак.
Лампочки и здесь не горят – не видно ни зги. Из слуховых окон пробивается свет – и постепенно вырисовывается внутреннее содержание объекта.
– Андрюша, доски – это пожароопасно! – отмечает Миллионкова, указывая на кучу хлама.
– Тут дяденька купил себе квартиру и сделал новый потолок, – пускается в объяснение молодой мастер. – А весь мусор сюда свалил...
– Мне теперь, чтобы вывезти, нужно два бункера заказывать – шесть тысяч рублей платить! – мрачно заключает Туровская.
– Почему жильца не заставить? Через суд, – вспомнив комментарии знакомого юрисконсульта к Жилищному кодексу, включаюсь в разговор я.
– В суд с такой проблемой? Легче самим убрать, – возвращает к действительности Андрей.
Миллионкова между тем берет у него фонарь и уходит в темноту. Через пару минут возвращается и объявляет, что и там нашла подобный навал мусора. Не иначе, как еще один «дяденька» сменил потолок...
Понятно, что все в доме прогнило – 1930 года постройки! Понятно, что более шестидесяти лет здесь были кое-как обслуживаемые ЖЭКом коммуналки. Понятно и желание новых – небедных! – собственников обустроить жилище по личной прихоти. Но в документах жилищного инспектора все эти «объективные» обстоятельства учтены не будут. Инспектор обязан скрупулезно фиксировать обнаруженные нарушения эксплуатации жилого дома...

ПРЕДПИСАНИЕ НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ

Миллионкова по образованию инженер технической эксплуатации жилых домов. С 1975 года до начала девяностых работала в МосжилНИИпроекте. Потом работу у чертежной доски сменила на «живое» дело – ее позвали в ДЕЗ Пресненского района. А еще через три года, в 1996-ом, пригласили в жилинспекцию по ЦАО – надзирать за жилищным фондом того же Пресненского района. Она хорошо знала здесь каждый дом с его застарелыми «ранами», ведь Пресненский – один из самых трудных районов столицы: уж очень старый жилищный фонд – немало домов построено еще в XIX веке и очень много – начале XX. Согласилась.
В жилищной инспекции стало одним добросовестным сотрудником больше...
За рабочий день она обходит как можно больше домов. Впрочем, само понятие «рабочий день» инспектора Миллионковой не вписывается в стандартный регламент. Формально, он с 9 до 18. На деле – много длиннее. Скажем, назначив мне встречу на Грузинском валу рано поутру, она, оказывается, успела сходить еще по одной жалобе: жильцы попеняли, что кто-то установил антенну на фасаде дома. Такая установка, по теперешним законам, требует разрешения. Антенна, как и писали жалобщики, красовалась на фасаде дома, аккурат над окном лестничной клетки. Теперь предстоит выяснить, в какой квартире живет хозяин. Выяснять будет, конечно, Дирекция. Но если разрешения нет, то разбираться с жильцом придется ей, инспектору. Выявив антенну, по дороге на Грузинский вал заглянула еще в несколько «проблемных» домов. После проверки жалобы я оставил Миллионкову корпящей над ворохом бумаг за письменным столом. Вторая половина дня у нее тоже расписана: вызваны для различных уточнений те, кто пожелал сделать перепланировку. Потом она займется так называемым «отписыванием» жалоб. К примеру, накануне ей пришлось «отписать» шесть жалоб, которые, кстати, пришли в тот же день. Работу взяла на дом. Уложила семейство спать и села за бумаги. Нередко сидит над жалобами и в выходные. Добавим сюда плановые инспекторские проверки. Не говорю уже про походы по чердакам и подвалам, где нередко приходится карабкаться по вертикальным лестницам и протискиваться сквозь паутину коммуникаций.
Таков обычный рабочий день инспектора Миллионковой.
Чего лукавить, сложная работа, особенно для женщины. Когда спрошу об этих сложностях, она неожиданно заговорит о других:
– Сложно, когда не исполняют предписания. Скажем, трудно было добиться ремонта фасада по Рачдельской улице, 11/5. Это здание как раз напротив «Белого дома». Ни префектура, ни генеральная дирекция не включали его в ремонт. Мы и предписания шлем, и письма. Больше трех лет добивались. И только в 2006 году фасад начали ремонтировать. Сейчас заканчивают. Три года на один фасад – это сложность!
– За внешний вид города радеете? – резюмирую я.
– И за внешний вид – тоже. Но представьте, если с фасада кусок штукатурки отвалится... Так что мы, прежде всего, радеем за безопасность москвичей! В этом суть работы инспектора... Но, знаете, предписание – крайняя мера. Люди загружены работой. Стараешься войти в их положение...
– А то, что мы видели на чердаке?
– Здесь будет предписание. Однозначно. Даже не обсуждается...
Через четверть часа главный специалист Мосжилинспекции по ЦАО Татьяна Анатольевна Миллионкова сядет за бумажную работу: ей предстоит написать акт о проведенной проверке, предписание об устранении обнаруженных нарушений и, наконец, протокол об административном правонарушении. И это займет вдвое, а может быть, и втрое больше времени, чем мы ходили по жалобе...

ИНТОНАЦИЯ

В суете проверки, беседуя о чем-то с коммунальными работниками, я не заметил, как к Татьяне Анатольевне подходила работница другого ГРЭП, и они о чем-то коротко переговорили. Накануне Миллионкова передала им жалобу, пришедшую по «горячей линии»: жильцы сетовали на отключение тепла и горячей воды. Миллионкова предупредила: если до конца дня не восстановят рабочий режим, значит, обязана будет выдать предписание. «Если они сегодня сделают, жалобщики распишутся, что все восстановлено, и мне предъявят этот документ, то, спрашивается, зачем писать лишнее? Ведь за предписанием следует наказание. За что наказывать людей, если они вовремя приняли меры?» – объяснит мне Татьяна Анатольевна логику своего решения.
Такое отношение к тем, с кем работаешь, Татьяна Анатольевна называет «нормальным». Оно, в свою очередь, вызывает ответную реакцию: на любое замечание ее «поднадзорные» реагируют немедленно. «Я всегда уверена: позвоню – устранят тут же, не будут ждать официальной бумаги. И в нашем деле особо важна интонация. Вот я что-то требую от человека. Но зачастую мои требования ему кажутся несправедливыми – у него иное понимание ситуации. Поэтому в личной беседе многое зависит не только от цитирования законов и инструкций, но и от тона разговора. Можно сказать строго и сухо: делайте так-то и так-то. А можно сказать спокойно, дружелюбно, если угодно. И человек по-другому настроится. И легче согласится с твоими доводами. Одним словом, наша работа не терпит истерик – не найдешь контакта ни с рабочими, ни с инженерами, ни с жителями...

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

Ирина Гитмар знает Миллионкову шестнадцатый год. Когда спрошу у нее, как работается с Татьяной Анатольевной, Гитмар, как и во время проверки, будет немногословной. «Нормально», – скажет она. Затем, решив, что от лишних вопросов лучше избавиться сразу, в том же лапидарном стиле доскажет, наверное, самое главное: «Хороший специалист. Никаких личных отношений на работе. Очень требовательная. Да, есть регламент, который она обязана соблюдать. Но штрафные санкции, как вы понимаете, не самая большая награда за работу. И она это прекрасно понимает. Поэтому там, где можно, идет на компромисс. В общем, подходит лояльно: не требует от нас того, чего нельзя сделать»...
В благодарность Гитмар за столь емкую характеристику инспектора я, в свою очередь, процитирую отзыв Татьяны Анатольевны о работе ее коммунальщиков, обслуживающих этот район.
Когда после проверки я узнал, что Миллионкова сядет за предписание, то сказал:
– Но я же заметил: вы отнеслись к ним с сочувствием...
– Естественно. Взгляните на их территорию – убрана идеально. Рядом вокзал – к вечеру любители выпить и закусить на бегу замусорят, но завтра утром будет чисто. Добросовестные люди работают. Добросовестность вызывает уважение. А где уважение, там и сочувствие... Их работа еще и тем привлекает, что здесь люди растут – смотришь: сначала он слесарь, затем – мастер, потом – прораб. И, наконец, обнаружишь, что в инженеры вышел. Потому хорошо знают свой жилищный фонд, его проблемы. И быстро их решают. Здесь работают неравнодушные люди...
Отзыв столь же лаконичный и емкий. Что, как полагаю, не случайно – обратная связь, знаете ли...

Леонид ГОВЗМАН

(«Московская среда», 2007)





Обратные ссылки на эту запись [ URL обратной ссылки ]

Обратных ссылок на эту запись нет

Новые комментарии