Создать свою тему оформления
0
НЕЗАВИСИМАЯ ПРОГУЛКА ПО ПОДВАЛАМ...
Она была задумана в уютном, больше похожем на рабочее место ректора университета, кабинете начальника Государственной жилищной инспекции Москвы Александра Стражникова. Отвечая на вопросы корреспондента «Московской среды», Александр Матвеевич сформулировал кредо своей службы: контроль – удел независимых. Тогда-то я и попросил: нельзя ли как-нибудь пройтись с инспектором, да на себе ощутить все прелести независимого контроля. Стражников обещал споспешествовать. Обещанного, как известно, надо ждать. Наконец, в последних числах октября получаю приглашение на инспекционную проверку.
ИНСТРУКТАЖ
Поступаю в распоряжение ведущего специалиста Мосжилинспекции по СВАО Константина Кушнарева. На проверку поведет он, а чтобы корреспондент по ходу дела не докучал глупыми вопросами – Константин Викторович скрупулезно инструктирует. «Сначала, - говорит инспектор Кушнарев, - предъявляем ДЕЗу распоряжение на право проверки. Затем выбираем любые дома, подготовленные к зиме, и идем смотреть: исправна ли кровля, состояние подвала, межпанельных швов, утепление, чтобы не сквозило – одним словом, нас будет интересовать тепловой контур дома. Готово ли жилище к зиме». А еще инспектор говорит, что с нами обязательно должен быть представитель обслуживающей организации.
Ждем представителя. Пользуясь моментом, все же задаю несколько глупых вопросов: о количестве проверок в году, о том, куда потом вся эта информация идет, и достаточно ли одного инспектора на такой большой район как Отрадное, где нам предстоит инспектировать. Константин Викторович, человек обстоятельный, на все вопросы отвечает скрупулезно, но, когда доходит до объема работы, на мгновение задумывается. И тут ему на помощь спешит начальник технического отдела ДЕЗ «Отрадное» Ольга Трошкина:
- У нас один из самых больших районов в Москве, - говорит она. - Обслуживаем 269 домов. А Константин Викторович нас проверяет.
- Как успеваете? – удивляюсь я. - Домов больше, чем рабочих дней в году.
- За одну проверку не один дом обследуем, - отвечает обстоятельный Кушнарев. - Стараемся проверить по 2-3 дома.
- А сегодня?
- Два дома по плану. Если захотите – проверим три.
Ольга Трошкина, между тем, продолжает нахваливать инспекцию:
- Инспекция, - говорит она, - не только контролирует, но и помогает нам в вопросах, в которых своими силами не сладить.
- Еще бы – ведь ее все боятся, - демонстрирую я свою осведомленность.
- Уважают! – аккуратно уточняет Кушнарев.
И я вспоминаю слова Стражникова: «Любовь к инспектору – патология, - скажет мне Александр Матвеевич, отвечая на аналогичный вопрос. - Да, мы, что называется, бьем по болевым точкам. Но большая часть вопросов решается в рабочем порядке».
- Тем не менее, бывают сложные вопросы, которые мы сами решить не можем, - настаивает тем временем Трошкина.
- Например?
- У нас шесть жилых домов отапливаются от газовой котельной московского института теплотехники. Это оборонный завод, доступа туда нет, проконтролировать невозможно. И если бы не Мосжилинспекция, не знаю, как бы мы выходили из положения...
- Ведомственное жилье – проблема, - в очередной раз уточняет Кушнарев.
Самое удивительное, что действительность преподнесет нам убедительный аргумент в пользу того, что начальник технического отдела Ольга Трошкина ввернула про поддержку совсем не из сервильных побуждений, а вполне искренне и обоснованно. Но это будет через пять минут. А пока нашего полку прибыло – появляется еще один участник проверки: начальник производства подрядной организации ООО «Квант-1» Светлана Симонова.
Это ее дома мы идем проверять...
БОГАТЫЕ ТОЖЕ ЗАБЫВАЮТ
Ключи от подвалов хранят строго – в ОДС дирекции заказчика УМО «Отрадное». Заезжаем туда. И попадаем, как выразилась Симонова, в «рабочую ситуацию». Рядом с диспетчером два раздосадованных слесаря-сантехника: отправились по заявке жильца – холодные батареи – и обнаружили, что в квартире этажом выше перекрыт стояк. Монтируя отопление, хозяин врезал вентиль в стояк – то ли по безграмотности, то ли по недомыслию. Но теперь эти его забавы стали головной болью соседей и бедолаг-слесарей из УМО «Отрадное».
- Алтуфьевское шоссе, 34/2. Элитный дом. Туда нас не пускают, - сетует сантехник. - Там вообще автоматчик на входе.
- А что можно сделать? – спрашиваю Константина Викторовича.
- Нужно пригласить участкового, - говорит Кушнарев.
- Участковому тоже не открывают, - замечает слесарь.
И тут я вспоминаю Трошкину с ее «сложными» вопросами.
- Вам этот дом не подконтролен? – спрашиваю Кушнарева.
- Подконтролен, - твердо говорит он, и что-то пишет в своем блокноте. - Людей без тепла оставлять нельзя. Раз этот дом на балансе дирекции, есть обращение жителя, значит, нужно работать. Выход найдем...
В ГОРНИЦЕ МОЕЙ ТЕПЛО
Алтуфьевское шоссе, 32 – наш первый адрес. Пока Светлана Александровна вызванивает жильца, который бы открыл нам дверь подъезда, Кушнарев начинает инспектировать: «Смотрим остекление витража – нормальное. Нумерация подъезда – нормальная. Когда приезжает милиция или скорая, и когда на подъезде нет номера, для них одно мученье. Здесь хорошая табличка».
Еще бы! Такую табличку, честно признаюсь, вижу впервые – дециметровыми, но аккуратными буквами означено: «Подъезд № 2».
Между тем, на звонки Симоновой никто не откликается.
- Бывает и так: стоишь и перебираешь коды квартир, пока ни найдешь того, кто дома; да еще не всяк откроет, - оправдывает ситуацию Константин Викторович. - Но, с другой стороны, политика правильная: подъезды должны быть закрыты.
- А не пойти ли нам подвал проверить, - видя тщетность ухищрений Симоновой, меняет тактику Кушнарев.
Но в этот момент слышится ответный голос. Щелкает замок. И мы в подъезде.
Видно, что ремонт здесь сделан нынешним летом. Особенно хороши стены – цвета морской волны, что редкость для домов постройки семидесятых. В нашем случае – двенадцатиэтажный блочный дом серии 1/605АМ.
Поднимаемся наверх, чтобы оттуда, неспешно и внимательно осматривая хозяйство Светланы Александровны, спуститься вниз.
И первое, что видим, – холодильник: стоит себе на площадке, а сбоку записочка: «Не трогать. Собственность 96 квартиры».
- Нарушение, - говорит Кушнарев. И нажимает кнопку звонка 96-й квартиры.
В ответ – тишина.
Кушнарев жмет кнопку 95-й.
Выглядывает бабуля-божий одуванчик.
- Одна приятельница из этого же подъезда, бедная, хотела взять, но вот не может, - тихо шелестит она по поводу холодильника.
- Бабуль, в квартире протечки есть? – спрашивает дотошный Кушнарев.
- Нет. Бог миловал.
- А тепло у вас?
- Нет, деточка, холодно. Батареи чуть тепленькие...
- А можно посмотреть?
Бабуля вглядывается в лицо Кушнарева.
- Если у вас холодно, будем разбираться, - не унимается он.
Бабуля совсем смущается и лопочет: «Даже не знаю». Потом сообщает, что муж ее – участник войны, инвалид. И она инвалид. А еще жалуется, что звонили в диспетчерскую, но никто не идет.
- Меня пустите, я посмотрю, - не теряет надежды Кушнарев.
- Ну, иди, - говорит бабуля.
Пока инспектор проверяет батареи, я знакомлюсь с бдительной хозяйкой: Пелагее Афанасьевне 80 лет.
А еще замечаю, что форточка на кухне открыта. Но молчу.
- У вас, бабуля, батареи греют и дома тепло, - делает между тем вывод Кушнарев, успевший проверить батареи и в комнате.
- Тепло, сынок, - неожиданно соглашается Пелагея Афанасьевна. - Наша горница с богом не ссорится. На улице тепло и у нас тепло.
Спускаемся вниз и рассуждаем: в 80 лет батареи не кажутся уже такими теплыми, какими ощущаются в молодости. Впрочем, посторонний разговор не отвлекает от основной темы. Отмечаем герметичность окон, хорошее качество ремонта, а также высокие нравственные устои жильцов – на стенах ни царапины, ни пятнышка, и очень чисто на лестничном марше.
Подходим к электрощитовой.
- Нарушение, - объявляет Кушнарев. - Нет предупредительной таблички.
- Наконец-то! - злорадствую я, утомленный скучным однообразием благостной картины.
- Сейчас еще подвал посмотрим, - подхватывает Кушнарев. - Самое главное – чтобы утеплительный контур был в порядке.
А в это время Светлана Александровна подозрительно долго возится с дверью щитовой.
- Еще одно нарушение – затруднен доступ, - серьезно говорит Кушнарев, но глаза смеются.
- А я уже открыла! – торжествует Симонова.
Кушнарев фиксирует порядок и здесь: калиброванные плавкие вставки одного размера. Контакты чистые, не обгоревшие. Да и в помещении идеальная чистота...
В ПОДВАЛЕ
Здесь – как в боевых условиях: пробираемся пригнувшись.
- Это еще ничего, случается, пролезаешь едва ли не ползком, - бодро замечает Кушнарев.
Симонова между тем, словно на экскурсии, показывает хозяйство – тепловой узел, манометры, термометр – и объясняет: ЦТП, дескать, обслуживает и другие районы, девятый и тринадцатый, бывают расхождения, нужно разобраться, а истину здесь искать надо – все видно: что приходит, что уходит и какая температура.
И что характерно: в подвале чисто, сухо, тепло и нет запахов.
- Светлана Александровна, вы нас специально в хороший дом привели. Показательный, можно сказать, дом, - как бы между прочим роняю я.
- Проверяющие в грязный подвал даже не зайдут, - возражает Симонова. - И не подпишут акт сдачи.
- А если и подпишут, то мы следом придем, - дополняет Константин Викторович. - Сейчас, при сдаче дома к зиме, систему отопления принимает Мосгортепло, а там очень строгие требования. Поэтому все подвалы в Отрадном чистые и сухие. Впрочем, сейчас все районы привыкают к тому, что надо нормально работать...
Ходим, высматриваем. Подвал, оказывается, располагает к разговорам. Правда, Кушнарев говорит все больше о том, что глаз видит. А мы с Симоновой – о пользе современных нагревательных приборов: они дороже, но служат дольше и надежнее в эксплуатации.
- Купить нужно один раз – но хорошее, - подытоживает Светлана Александровна.
Я соглашаюсь.
И тут мы слышим, можно сказать, радостный голос инспектора:
- Нарушение!
И точно: в одном месте на трубе нет изоляционной ткани – метра полтора.
- За это я уже выдаю предписание и могу даже оштрафовать, - изрекает Кушнарев и что-то отмечает в своем блокноте.
- Из-за такого пустяка? – удивляюсь я. - Здесь работы на 15 минут.
- А штраф будет от 5 до 10 тысяч рублей, - добавляет Кушнарев.
- Как вам такое слушать? – спрашиваю у Симоновой.
- Тяжело, - говорит она...
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
Идем в дом № 30 все по тому же Алтуфьевскому шоссе. Кушнарев продолжает инструктаж: говорит о том, какой путь проходит заявка, и как на нее должны реагировать различные инстанции. Слушаю, и во мне растет уверенность: полдюжины таких проверок бок о бок с Кушнаревым, и мне можно смело менять профессию – подаваться в инспекторы к Стражникову.
Между тем выглянуло солнце. А где солнце – там и хорошее настроение.
- Солнышко – и на душе тепло. Субъективный фактор в любой работе есть. Глядишь, и Кушнарев не напишет на вас предписание, - шепчу я Симоновой.
- Предписание ладно. Хуже – штраф, - отвечает она. Но громко.
Кушнарев на провокацию не поддается: «Никаких субъективных факторов. Виноват – будешь наказан»...
Подъезд № 2 – совсем иная картина: мрачные тона, на потолке следы протечек.
- Шелушение окрасочного слоя, - отмечает Кушнарев.
- Этот подъезд не ремонтировали лет пять, - поясняет Симонова.
В электрощитовой обнаруживаем велосипед. Чей? Комендантши. «Допуск у нее есть? - спрашивает Кушнарев. – Ах, нет! Если бы машина была электрика – слова бы не сказал, а так – непорядок».
Почему за комендантшу должна отдуваться Симонова? – думаю я, но молча иду вслед за Кушнаревым. Этот подъезд заметно контрастирует с предыдущим – поэтому внимательно фиксирую каждое слово инспектора.
Поднимаемся на отмеченном вандалами лифте на двенадцатый этаж. Выходим.
Следы протечек. Окурки. Пустые бутылки.
Другая жизнь. Другое отношение к подъезду...
Между пятым и шестым этажами натыкаемся на склад ненужного хлама: какие-то стеллажи, на полках старые коробки, ведра, горшки с цветами, всякая рухлядь.
- Нарушение. Захламленность подъезда крупногабаритными предметами, - четко объявляет Кушнарев, но затем резко меняет стиль речи. - Жильцы превратили подъезд в сарай...
На втором этаже знакомимся с жилицей Людмилой Ивановной.
- Грязноватый у вас подъезд, - уже ощущая себя полноправным участником проверки, говорю я.
- Наш подъезд всегда был чистый, - отвечает она, и в голосе улавливается неподдельная досада. - А сейчас что-то случилось. Но у нас очень хороший комендант, Тамара Ивановна. Думаю, все наладится...
Едва входим в подвал, Кушнарев подзывает к себе:
- Видите, хомутик на трубе – здесь была протечка.
- Временное устранение течи без отключения дома, - уточняет Симонова.
- Нет ничего более постоянного, чем временное, - вспоминаю я известную максиму, которая кажется мне очень к месту.
Но Кушнарев неожиданно заступается за даму:
- Это не нарушение.
Все остальное в полном порядке – придраться не к чему: манометры на месте, сухо, тепло, а в этом переплетении труб есть даже какой-то специфический уют.
- Попадая в подвал, понимаешь, почему его надо держать закрытым – стратегический объект, - это говорю я, и ловлю себя на мысли, что уже начинаю изъясняться на манер Кушнарева.
- Вы абсолютно правы, - поддерживает инспектор. - Стратегический объект!
По узкому подвальному лабиринту отправляемся в обратный путь.
- Гордитесь своей организацией? – спрашиваю Симонову.
- Честно скажу, да. Только не люблю, когда меня называют подрядчицей. Я в этой системе 21 год. Все ушли, а я работаю. Считаю, что жилищный фонд – это мое. Сколько крови отдано. Сколько сил...
- А как бы вы предпочли, чтобы вас называли? – спрашиваю я.
Но ответа не получаю – мы выходим на солнечный свет...
СУБЪЕКТИВНЫЙ ФАКТОР В ЖИЗНИ ИНСПЕКТОРА
Третий дом по адресу Алтуфьевское шоссе, 26-б смотрели по просьбе Светланы Александровны – собственно, она хотела показать не столько качество ремонта, сколько то, как жители сохраняют труд ее рабочих. И здесь выбрали подъезд № 2 – чтобы не ломать традицию. Дому уже четвертый десяток – об этом узнали от шустрой бабули, которая, садясь с нами в лифт, радостно сообщила, что живет здесь уже 30 лет. Лифт новый – приятно войти. «Как отопление?», - задает свой неизменный вопрос Кушнарев. «Нормально», - живо отвечает бабуля, а стоящий рядом с ней мужик согласно кивает головой.
Неспешно спускаемся с 16-го этажа. Нам с Кушнаревым очень даже нравится результат ремонта – видно, что одна рука делала: все аккуратно, и тот же приятный цвет морской волны. Симонова охотно делится рецептом: смешивают синюю краску с фисташковой и добавляют белую. Краски используют исключительно российские.
Кушнарев долго молчит, но, наконец, не выдерживает: «Советую посмотреть дома в Лианозове. Там по шведской системе подъезды отделали: у них лестница желтая, а тамбур синий. Контраст смотрится очень красиво».
Тем временем, совсем уже войдя в роль инспектора, я предлагаю заглянуть на восьмой этаж. Заглядываем. И... обнаруживаем в стволе мусоропровода дырку величиной с яйцо.
- Ну и чутье у вас, - ахает Симонова.
- Пробитие ствола мусоропровода, - отмечает обстоятельный Кушнарев. – Это не есть хорошо...
Заканчиваем осмотр. Ничего омрачающего более не обнаруживаем.
И Кушнарев подводит итог:
- Дома, которые мы посмотрели, к зиме готовы. Система центрального отопления работает. Отопительные приборы в порядке. Утеплительный контур в норме, а это самое главное. Есть нарушения по подъезду, но незначительные. Можно смело ставить четверку с плюсом. И должен сказать, что в районе Отрадное, все дома такие. Многое зависит от тех, кто обслуживает. Здесь, как видите, жилищный фонд постоянно поддерживают в надлежащем виде – отсюда результат.
Симонова выслушивает «приговор» молча и серьезно. А я шепчу, чтоб не слышал Кушнарев: «Штрафа не будет»...
Впрочем, это только мое мнение – о намерениях Кушнарева мне не известно.
И мы расходимся – Кушнарев писать свой отчет, а я – свой...
Да, кстати, – напоследок успеваю спросить у Симоновой:
- Любите свою работу?
- Люблю, - охотно отвечает она. - В нашей системе нельзя работать без души – ничего не получится...
Она была задумана в уютном, больше похожем на рабочее место ректора университета, кабинете начальника Государственной жилищной инспекции Москвы Александра Стражникова. Отвечая на вопросы корреспондента «Московской среды», Александр Матвеевич сформулировал кредо своей службы: контроль – удел независимых. Тогда-то я и попросил: нельзя ли как-нибудь пройтись с инспектором, да на себе ощутить все прелести независимого контроля. Стражников обещал споспешествовать. Обещанного, как известно, надо ждать. Наконец, в последних числах октября получаю приглашение на инспекционную проверку.
ИНСТРУКТАЖ
Поступаю в распоряжение ведущего специалиста Мосжилинспекции по СВАО Константина Кушнарева. На проверку поведет он, а чтобы корреспондент по ходу дела не докучал глупыми вопросами – Константин Викторович скрупулезно инструктирует. «Сначала, - говорит инспектор Кушнарев, - предъявляем ДЕЗу распоряжение на право проверки. Затем выбираем любые дома, подготовленные к зиме, и идем смотреть: исправна ли кровля, состояние подвала, межпанельных швов, утепление, чтобы не сквозило – одним словом, нас будет интересовать тепловой контур дома. Готово ли жилище к зиме». А еще инспектор говорит, что с нами обязательно должен быть представитель обслуживающей организации.
Ждем представителя. Пользуясь моментом, все же задаю несколько глупых вопросов: о количестве проверок в году, о том, куда потом вся эта информация идет, и достаточно ли одного инспектора на такой большой район как Отрадное, где нам предстоит инспектировать. Константин Викторович, человек обстоятельный, на все вопросы отвечает скрупулезно, но, когда доходит до объема работы, на мгновение задумывается. И тут ему на помощь спешит начальник технического отдела ДЕЗ «Отрадное» Ольга Трошкина:
- У нас один из самых больших районов в Москве, - говорит она. - Обслуживаем 269 домов. А Константин Викторович нас проверяет.
- Как успеваете? – удивляюсь я. - Домов больше, чем рабочих дней в году.
- За одну проверку не один дом обследуем, - отвечает обстоятельный Кушнарев. - Стараемся проверить по 2-3 дома.
- А сегодня?
- Два дома по плану. Если захотите – проверим три.
Ольга Трошкина, между тем, продолжает нахваливать инспекцию:
- Инспекция, - говорит она, - не только контролирует, но и помогает нам в вопросах, в которых своими силами не сладить.
- Еще бы – ведь ее все боятся, - демонстрирую я свою осведомленность.
- Уважают! – аккуратно уточняет Кушнарев.
И я вспоминаю слова Стражникова: «Любовь к инспектору – патология, - скажет мне Александр Матвеевич, отвечая на аналогичный вопрос. - Да, мы, что называется, бьем по болевым точкам. Но большая часть вопросов решается в рабочем порядке».
- Тем не менее, бывают сложные вопросы, которые мы сами решить не можем, - настаивает тем временем Трошкина.
- Например?
- У нас шесть жилых домов отапливаются от газовой котельной московского института теплотехники. Это оборонный завод, доступа туда нет, проконтролировать невозможно. И если бы не Мосжилинспекция, не знаю, как бы мы выходили из положения...
- Ведомственное жилье – проблема, - в очередной раз уточняет Кушнарев.
Самое удивительное, что действительность преподнесет нам убедительный аргумент в пользу того, что начальник технического отдела Ольга Трошкина ввернула про поддержку совсем не из сервильных побуждений, а вполне искренне и обоснованно. Но это будет через пять минут. А пока нашего полку прибыло – появляется еще один участник проверки: начальник производства подрядной организации ООО «Квант-1» Светлана Симонова.
Это ее дома мы идем проверять...
БОГАТЫЕ ТОЖЕ ЗАБЫВАЮТ
Ключи от подвалов хранят строго – в ОДС дирекции заказчика УМО «Отрадное». Заезжаем туда. И попадаем, как выразилась Симонова, в «рабочую ситуацию». Рядом с диспетчером два раздосадованных слесаря-сантехника: отправились по заявке жильца – холодные батареи – и обнаружили, что в квартире этажом выше перекрыт стояк. Монтируя отопление, хозяин врезал вентиль в стояк – то ли по безграмотности, то ли по недомыслию. Но теперь эти его забавы стали головной болью соседей и бедолаг-слесарей из УМО «Отрадное».
- Алтуфьевское шоссе, 34/2. Элитный дом. Туда нас не пускают, - сетует сантехник. - Там вообще автоматчик на входе.
- А что можно сделать? – спрашиваю Константина Викторовича.
- Нужно пригласить участкового, - говорит Кушнарев.
- Участковому тоже не открывают, - замечает слесарь.
И тут я вспоминаю Трошкину с ее «сложными» вопросами.
- Вам этот дом не подконтролен? – спрашиваю Кушнарева.
- Подконтролен, - твердо говорит он, и что-то пишет в своем блокноте. - Людей без тепла оставлять нельзя. Раз этот дом на балансе дирекции, есть обращение жителя, значит, нужно работать. Выход найдем...
В ГОРНИЦЕ МОЕЙ ТЕПЛО
Алтуфьевское шоссе, 32 – наш первый адрес. Пока Светлана Александровна вызванивает жильца, который бы открыл нам дверь подъезда, Кушнарев начинает инспектировать: «Смотрим остекление витража – нормальное. Нумерация подъезда – нормальная. Когда приезжает милиция или скорая, и когда на подъезде нет номера, для них одно мученье. Здесь хорошая табличка».
Еще бы! Такую табличку, честно признаюсь, вижу впервые – дециметровыми, но аккуратными буквами означено: «Подъезд № 2».
Между тем, на звонки Симоновой никто не откликается.
- Бывает и так: стоишь и перебираешь коды квартир, пока ни найдешь того, кто дома; да еще не всяк откроет, - оправдывает ситуацию Константин Викторович. - Но, с другой стороны, политика правильная: подъезды должны быть закрыты.
- А не пойти ли нам подвал проверить, - видя тщетность ухищрений Симоновой, меняет тактику Кушнарев.
Но в этот момент слышится ответный голос. Щелкает замок. И мы в подъезде.
Видно, что ремонт здесь сделан нынешним летом. Особенно хороши стены – цвета морской волны, что редкость для домов постройки семидесятых. В нашем случае – двенадцатиэтажный блочный дом серии 1/605АМ.
Поднимаемся наверх, чтобы оттуда, неспешно и внимательно осматривая хозяйство Светланы Александровны, спуститься вниз.
И первое, что видим, – холодильник: стоит себе на площадке, а сбоку записочка: «Не трогать. Собственность 96 квартиры».
- Нарушение, - говорит Кушнарев. И нажимает кнопку звонка 96-й квартиры.
В ответ – тишина.
Кушнарев жмет кнопку 95-й.
Выглядывает бабуля-божий одуванчик.
- Одна приятельница из этого же подъезда, бедная, хотела взять, но вот не может, - тихо шелестит она по поводу холодильника.
- Бабуль, в квартире протечки есть? – спрашивает дотошный Кушнарев.
- Нет. Бог миловал.
- А тепло у вас?
- Нет, деточка, холодно. Батареи чуть тепленькие...
- А можно посмотреть?
Бабуля вглядывается в лицо Кушнарева.
- Если у вас холодно, будем разбираться, - не унимается он.
Бабуля совсем смущается и лопочет: «Даже не знаю». Потом сообщает, что муж ее – участник войны, инвалид. И она инвалид. А еще жалуется, что звонили в диспетчерскую, но никто не идет.
- Меня пустите, я посмотрю, - не теряет надежды Кушнарев.
- Ну, иди, - говорит бабуля.
Пока инспектор проверяет батареи, я знакомлюсь с бдительной хозяйкой: Пелагее Афанасьевне 80 лет.
А еще замечаю, что форточка на кухне открыта. Но молчу.
- У вас, бабуля, батареи греют и дома тепло, - делает между тем вывод Кушнарев, успевший проверить батареи и в комнате.
- Тепло, сынок, - неожиданно соглашается Пелагея Афанасьевна. - Наша горница с богом не ссорится. На улице тепло и у нас тепло.
Спускаемся вниз и рассуждаем: в 80 лет батареи не кажутся уже такими теплыми, какими ощущаются в молодости. Впрочем, посторонний разговор не отвлекает от основной темы. Отмечаем герметичность окон, хорошее качество ремонта, а также высокие нравственные устои жильцов – на стенах ни царапины, ни пятнышка, и очень чисто на лестничном марше.
Подходим к электрощитовой.
- Нарушение, - объявляет Кушнарев. - Нет предупредительной таблички.
- Наконец-то! - злорадствую я, утомленный скучным однообразием благостной картины.
- Сейчас еще подвал посмотрим, - подхватывает Кушнарев. - Самое главное – чтобы утеплительный контур был в порядке.
А в это время Светлана Александровна подозрительно долго возится с дверью щитовой.
- Еще одно нарушение – затруднен доступ, - серьезно говорит Кушнарев, но глаза смеются.
- А я уже открыла! – торжествует Симонова.
Кушнарев фиксирует порядок и здесь: калиброванные плавкие вставки одного размера. Контакты чистые, не обгоревшие. Да и в помещении идеальная чистота...
В ПОДВАЛЕ
Здесь – как в боевых условиях: пробираемся пригнувшись.
- Это еще ничего, случается, пролезаешь едва ли не ползком, - бодро замечает Кушнарев.
Симонова между тем, словно на экскурсии, показывает хозяйство – тепловой узел, манометры, термометр – и объясняет: ЦТП, дескать, обслуживает и другие районы, девятый и тринадцатый, бывают расхождения, нужно разобраться, а истину здесь искать надо – все видно: что приходит, что уходит и какая температура.
И что характерно: в подвале чисто, сухо, тепло и нет запахов.
- Светлана Александровна, вы нас специально в хороший дом привели. Показательный, можно сказать, дом, - как бы между прочим роняю я.
- Проверяющие в грязный подвал даже не зайдут, - возражает Симонова. - И не подпишут акт сдачи.
- А если и подпишут, то мы следом придем, - дополняет Константин Викторович. - Сейчас, при сдаче дома к зиме, систему отопления принимает Мосгортепло, а там очень строгие требования. Поэтому все подвалы в Отрадном чистые и сухие. Впрочем, сейчас все районы привыкают к тому, что надо нормально работать...
Ходим, высматриваем. Подвал, оказывается, располагает к разговорам. Правда, Кушнарев говорит все больше о том, что глаз видит. А мы с Симоновой – о пользе современных нагревательных приборов: они дороже, но служат дольше и надежнее в эксплуатации.
- Купить нужно один раз – но хорошее, - подытоживает Светлана Александровна.
Я соглашаюсь.
И тут мы слышим, можно сказать, радостный голос инспектора:
- Нарушение!
И точно: в одном месте на трубе нет изоляционной ткани – метра полтора.
- За это я уже выдаю предписание и могу даже оштрафовать, - изрекает Кушнарев и что-то отмечает в своем блокноте.
- Из-за такого пустяка? – удивляюсь я. - Здесь работы на 15 минут.
- А штраф будет от 5 до 10 тысяч рублей, - добавляет Кушнарев.
- Как вам такое слушать? – спрашиваю у Симоновой.
- Тяжело, - говорит она...
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
Идем в дом № 30 все по тому же Алтуфьевскому шоссе. Кушнарев продолжает инструктаж: говорит о том, какой путь проходит заявка, и как на нее должны реагировать различные инстанции. Слушаю, и во мне растет уверенность: полдюжины таких проверок бок о бок с Кушнаревым, и мне можно смело менять профессию – подаваться в инспекторы к Стражникову.
Между тем выглянуло солнце. А где солнце – там и хорошее настроение.
- Солнышко – и на душе тепло. Субъективный фактор в любой работе есть. Глядишь, и Кушнарев не напишет на вас предписание, - шепчу я Симоновой.
- Предписание ладно. Хуже – штраф, - отвечает она. Но громко.
Кушнарев на провокацию не поддается: «Никаких субъективных факторов. Виноват – будешь наказан»...
Подъезд № 2 – совсем иная картина: мрачные тона, на потолке следы протечек.
- Шелушение окрасочного слоя, - отмечает Кушнарев.
- Этот подъезд не ремонтировали лет пять, - поясняет Симонова.
В электрощитовой обнаруживаем велосипед. Чей? Комендантши. «Допуск у нее есть? - спрашивает Кушнарев. – Ах, нет! Если бы машина была электрика – слова бы не сказал, а так – непорядок».
Почему за комендантшу должна отдуваться Симонова? – думаю я, но молча иду вслед за Кушнаревым. Этот подъезд заметно контрастирует с предыдущим – поэтому внимательно фиксирую каждое слово инспектора.
Поднимаемся на отмеченном вандалами лифте на двенадцатый этаж. Выходим.
Следы протечек. Окурки. Пустые бутылки.
Другая жизнь. Другое отношение к подъезду...
Между пятым и шестым этажами натыкаемся на склад ненужного хлама: какие-то стеллажи, на полках старые коробки, ведра, горшки с цветами, всякая рухлядь.
- Нарушение. Захламленность подъезда крупногабаритными предметами, - четко объявляет Кушнарев, но затем резко меняет стиль речи. - Жильцы превратили подъезд в сарай...
На втором этаже знакомимся с жилицей Людмилой Ивановной.
- Грязноватый у вас подъезд, - уже ощущая себя полноправным участником проверки, говорю я.
- Наш подъезд всегда был чистый, - отвечает она, и в голосе улавливается неподдельная досада. - А сейчас что-то случилось. Но у нас очень хороший комендант, Тамара Ивановна. Думаю, все наладится...
Едва входим в подвал, Кушнарев подзывает к себе:
- Видите, хомутик на трубе – здесь была протечка.
- Временное устранение течи без отключения дома, - уточняет Симонова.
- Нет ничего более постоянного, чем временное, - вспоминаю я известную максиму, которая кажется мне очень к месту.
Но Кушнарев неожиданно заступается за даму:
- Это не нарушение.
Все остальное в полном порядке – придраться не к чему: манометры на месте, сухо, тепло, а в этом переплетении труб есть даже какой-то специфический уют.
- Попадая в подвал, понимаешь, почему его надо держать закрытым – стратегический объект, - это говорю я, и ловлю себя на мысли, что уже начинаю изъясняться на манер Кушнарева.
- Вы абсолютно правы, - поддерживает инспектор. - Стратегический объект!
По узкому подвальному лабиринту отправляемся в обратный путь.
- Гордитесь своей организацией? – спрашиваю Симонову.
- Честно скажу, да. Только не люблю, когда меня называют подрядчицей. Я в этой системе 21 год. Все ушли, а я работаю. Считаю, что жилищный фонд – это мое. Сколько крови отдано. Сколько сил...
- А как бы вы предпочли, чтобы вас называли? – спрашиваю я.
Но ответа не получаю – мы выходим на солнечный свет...
СУБЪЕКТИВНЫЙ ФАКТОР В ЖИЗНИ ИНСПЕКТОРА
Третий дом по адресу Алтуфьевское шоссе, 26-б смотрели по просьбе Светланы Александровны – собственно, она хотела показать не столько качество ремонта, сколько то, как жители сохраняют труд ее рабочих. И здесь выбрали подъезд № 2 – чтобы не ломать традицию. Дому уже четвертый десяток – об этом узнали от шустрой бабули, которая, садясь с нами в лифт, радостно сообщила, что живет здесь уже 30 лет. Лифт новый – приятно войти. «Как отопление?», - задает свой неизменный вопрос Кушнарев. «Нормально», - живо отвечает бабуля, а стоящий рядом с ней мужик согласно кивает головой.
Неспешно спускаемся с 16-го этажа. Нам с Кушнаревым очень даже нравится результат ремонта – видно, что одна рука делала: все аккуратно, и тот же приятный цвет морской волны. Симонова охотно делится рецептом: смешивают синюю краску с фисташковой и добавляют белую. Краски используют исключительно российские.
Кушнарев долго молчит, но, наконец, не выдерживает: «Советую посмотреть дома в Лианозове. Там по шведской системе подъезды отделали: у них лестница желтая, а тамбур синий. Контраст смотрится очень красиво».
Тем временем, совсем уже войдя в роль инспектора, я предлагаю заглянуть на восьмой этаж. Заглядываем. И... обнаруживаем в стволе мусоропровода дырку величиной с яйцо.
- Ну и чутье у вас, - ахает Симонова.
- Пробитие ствола мусоропровода, - отмечает обстоятельный Кушнарев. – Это не есть хорошо...
Заканчиваем осмотр. Ничего омрачающего более не обнаруживаем.
И Кушнарев подводит итог:
- Дома, которые мы посмотрели, к зиме готовы. Система центрального отопления работает. Отопительные приборы в порядке. Утеплительный контур в норме, а это самое главное. Есть нарушения по подъезду, но незначительные. Можно смело ставить четверку с плюсом. И должен сказать, что в районе Отрадное, все дома такие. Многое зависит от тех, кто обслуживает. Здесь, как видите, жилищный фонд постоянно поддерживают в надлежащем виде – отсюда результат.
Симонова выслушивает «приговор» молча и серьезно. А я шепчу, чтоб не слышал Кушнарев: «Штрафа не будет»...
Впрочем, это только мое мнение – о намерениях Кушнарева мне не известно.
И мы расходимся – Кушнарев писать свой отчет, а я – свой...
Да, кстати, – напоследок успеваю спросить у Симоновой:
- Любите свою работу?
- Люблю, - охотно отвечает она. - В нашей системе нельзя работать без души – ничего не получится...
Василий ДВОРЫКИН
(«Московская среда», 2003)
