ОТ СКАНДАЛА ДО КОМФОРТА – ОДИН ШАГ
Принимать отремонтированное по программе «Мой двор, мой подъезд» – казалось скучнейшим делом: ходят озабоченные люди, заглядывая в разные уголки, помечают что-то в блокнотах. А прислушаешься к их репликам и услышишь: там не покрашено, здесь не почищено, не заперто, не опечатано...
ЛУЧШЕ ОДИН РАЗ УВИДЕТЬ
Участие в работе приемной комиссии в корне изменило представление...
В один из дней проверки комиссия во главе с начальником жилищной инспекции по ВАО Александром Пыжовым, прихватив, как и договаривались, корреспондента, отправилась на приемку подъездов. По дороге Пыжов рассказывал о тонкостях работы проверяющих.
И вот, первый «объект» - 14-этажный жилой дом. В вестибюле – запах свежей краски. Едем в лифте – начнем с верхнего этажа. В сурово-торжественном молчании раздается голос: «Дом-то вандальный».
Это не выдерживает, глядя на стенки лифта, один из членов комиссии.
Остальные молчат, но в этом молчании – некая недомолвка: похоже, они знают: через минуту-другую разразятся страсти.
14-й этаж. Пыжов поднимается по лестнице, ведущей на чердак. Слышу его реплику, из которой ясно: дверь не закрыта. Дальше – больше: «Полы не вымыты. Следов побелки не должно быть». И я уже решаю, что так и пойдет: самый независимый член комиссии будет делать замечания, а остальные молча соглашаться, но раздается возмущенный голос директора ДЕЗ: «Смотрите, что они делают!»
«Они» – это жильцы. А «делают» вот что: оконные стекла на лестничной площадке закрашены грязно-коричневой краской – крест-накрест, как при бомбежке...
Директор ДЕЗа решительно нажимает кнопки дверных звонков.
Появляется жилица. Между ней и членами комиссии завязывается диалог:
- Для чего окна разрисованы?
- Чтобы стекла не вытаскивали.
- Испачканное – гарантия, что никто не возьмет?
- Да, гарантия! Вам мазаное стекло нужно? Нет! Поэтому и мажем. Видите, стоят. Не ободрали...
Не успели глазом моргнуть, возникает митинг: это подключились вышедшие на голоса соседи – сыплются жалобы: то не сделали, это не поставили, там разбили, от участкового милиционера толку нет – ходят комиссии, но «ничего не делается»…
- А что же сами? – не выдерживает один из команды Пыжова.
Но митинг не внемлет. Или – не разумеет...
БУЗУ ЗАКАЗЫВАЛИ?
Эту историю я вспомню при знакомстве с Татьяной Замалутдиновой, ведущим специалистом, инспектором жилищной инспекции по ВАО, когда она скрупулезно объясняла суть работы инспектора. Узнав, что у меня есть «опыт», она улыбнется и скажет, что приемка подъездов – не самая драматичная по накалу страстей часть работы. Сложней бывает, когда идешь по жалобе, и тебя встречает неорганизованная толпа жителей. «Приходишь с желанием разобраться и помочь, - скажет Татьяна Владимировна. - Но, едва представишься, как получаешь лобовой вопрос: даете нам квартиры? Отвечаешь: пришла с другой целью – помочь. И тут начинаются крики и нецензурщина. Никто тебя не слышит – каждый спешит поведать о своих напастях. Затем у них начинается междусобойчик. А мне обидно: пришла помочь, но вынуждена гасить скандал. А это, поверьте, очень тяжело. И если учесть, что такая коллективная жалоба у тебя не одна...»
Инспектор Замалутдинова курирует район Измайлово. У нее около 500 домов. Конечно, не в каждом поджидает скандал, но житейский опыт подсказывает: в любом подъезде найдется пара скандалистов, к тому же, буза – мероприятие заразное. Отсюда вывод – работа у инспектора Залмутдиновой тяжелая.
«Неблагодарная», - переформулирует Татьяна Владимировна и осторожно добавит: «Иногда»...
ГЛАЗ – ПРИБОР ТОЧНЫЙ
Инспектор Замалутдинова работает в жилищной инспекции, можно сказать, со дня ее образования – с 1992 года. Инспектирование – дело особое, поэтому штат формировали из опытных работников. Татьяна Владимировна и была таким работником: в системе коммунального хозяйства с 1979 года, еще со времен ЖЭКов. Пришла туда после курсов специальной подготовки при МИСИ. Квалификацию получила соответствующего профиля: общестроительные работы, эксплуатация зданий – одним словом, все, что связано со строительством и ремонтом жилых домов. Работала техником в ЖЭКе. В инспекцию пришла с большим опытом за плечами.
Каков опыт у инспектора? Должен знать конструкцию зданий, СНиПы, нормативные документы, где и как проложены системы, устройство кровель, полов. «Если всего этого мы не будем знать, не сможем помочь жильцу, - скажет Татьяна Владимировна. - Вот, например, жалоба: сырость в квартире. Сделали все возможное: утеплили, заделали швы, починили кровлю, наладили вентиляцию и отопление, но по-прежнему сыро! И когда мы исчерпали все возможности, то предписываем вызвать специализированную организацию, оснащенную современными приборами. Увы, у наших инспекторов таких приборов пока нет. Наш прибор – глаза и опыт. Исходя из этого, определяем недостатки.
- Опыт, говорите? – переспрашиваю Замалутдинову и предлагаю «задачку». – Представьте: в углу на наружной стене кухни время от времени появляется темный налет, напоминающий плесень, потом исчезает. Что бы это значило?
Татьяна Владимировна принимает «вызов»:
- Во-первых, нужно проверить вентиляцию на соответствие нормативным параметрам. Воздухообмен в кухне должен быть 90 кубов в час. А в новых домах, как известно, жильцы делают перепланировку и часто воздуховод перекрывают. Строго говоря, воздухообмен замеряют специальным прибором, но в его отсутствие приходится пользоваться допотопным методом: беру клочок туалетной бумаги, закрываю окна и двери и прикладываю к решетке воздуховода. Держится! Значит, тяга есть...
Может быть еще одна причина – и тоже по вине жильцов. Если, скажем, речь идет о серии панельных домов – например, П-44, - то, увы, неосведомленные и беспечные жильцы часто становятся жертвами авантюристов, которые предлагают заделать межпанельные швы, мотивируя, якобы, «утеплением». Но, по технологии, швы должны быть открыты. В противном случае, в стыках накапливается влага со всеми разрушительными последствиями. Причем, в большей степени страдает тот, кто живет этажом ниже...
Увлекшись ролью «экзаменатора», задаю вопрос о санкциях – очень, на мой взгляд, актуально: реформа ЖКХ в начале пути, всеобъемлющих изменений нет, и опять же, исходя из опыта, знаем, как нелегко бывает добиться от коммунальщиков избавления от тягот строительного или эксплуатационного брака.
- Мы – посредники между жителями и балансодержателями, - говорит Замалутдинова. – Люди обращаются в дирекцию, в РЭУ, и если в ответ одни обещания, тогда – к нам. Я смотрю: где-то течет, там грязь, здесь цоколь разрушен. Учитывая жалобы жителей, выписываю экономические санкции. Потом перепроверяю...
- Санкции? Это сколько же?
- Бывает 3-4 тысячи, но – не из личного кармана. Бюджетные деньги...
- Из одного государственного кармана в другой переложили. Вот, если бы наказали руководителя РЭУ...
- Наказываем и их. Не выполнена работа – составляем протокол об административном правонарушении на директора или главного инженера. Направляем в административную комиссию, и там уже штраф из кармана руководителя. Но, знаете, размер штрафа смешной...
- А самолюбие?
- Да, протокол им не по нраву. И на административной комиссии глазами моргать – тоже, знаете ли, занятие не из приятных. Но, с другой стороны, справедливости ради, нужно сказать, что картина за последние годы очень изменилась. Взять тот же район Измайлово. Когда я начинала работать, это была клоака. В любом подвале можно было утонуть в грязи и в воде. Крыши текли. Жильцы верхних этажей стонали. Подъезды нараспашку: войдешь – краска висит лохмотьями, двери разбиты, в окнах нет стекол – ветер свистит, лестницы искорежены. Так было десять лет назад. Изменения начались, когда ДЕЗы «вошли в силу»: с 1997-го года. Потом появилась программа «Мой двор, мой подъезд» - работа коммунальных служб заметно активизировалась. Сейчас входишь в подъезд – глаз радуется. Есть дома, где после ремонта в подъездах чистота, шторки висят, цветы стоят. Жильцы не дожидаются уборщицы – сами все делают...
ЛОЖКА ДЕГТЯ В БОЧКЕ МЕДА
Деготь появился – когда Татьяна Владимировна свой подъезд вспомнила. Отремонтировали его, но праздничное настроение продержалось недолго. Вскоре стены расписали, плафоны сняли, стекла разбили, на стенах – жженые разводы...
- Обидно – до слез. Ведь я сама его принимала. Душа радовалась. Со старшей по подъезду ходили, просили людей присматривать за детьми...
Спросил ее: в чем причина наплевательского отношения к месту, где живешь?
- В понятиях: «мое» и «не мое». Поставил цветы на лестничной площадке, повесил шторы – это «мое». На свое рука не поднимется. И другого остановит. Поэтому все зависит от самих жильцов...
- Соседи – лотерея, - замечу я.
Татьяна Владимировна грустно улыбнется и ответит неожиданно: «Обиды улягутся. И, честно говоря, когда видишь, что помогла людям, все проходит – моральное удовлетворение получаешь, а это приятное чувство, особенно, когда помогла какой-нибудь старушке. Пусть ремонт не положен, но хоть что-то сделать – кухоньку отремонтировать. А уж как она счастлива! Позвонит и скажет: «Спасибо, Татьяна Владимировна!»…
Принимать отремонтированное по программе «Мой двор, мой подъезд» – казалось скучнейшим делом: ходят озабоченные люди, заглядывая в разные уголки, помечают что-то в блокнотах. А прислушаешься к их репликам и услышишь: там не покрашено, здесь не почищено, не заперто, не опечатано...
ЛУЧШЕ ОДИН РАЗ УВИДЕТЬ
Участие в работе приемной комиссии в корне изменило представление...
В один из дней проверки комиссия во главе с начальником жилищной инспекции по ВАО Александром Пыжовым, прихватив, как и договаривались, корреспондента, отправилась на приемку подъездов. По дороге Пыжов рассказывал о тонкостях работы проверяющих.
И вот, первый «объект» - 14-этажный жилой дом. В вестибюле – запах свежей краски. Едем в лифте – начнем с верхнего этажа. В сурово-торжественном молчании раздается голос: «Дом-то вандальный».
Это не выдерживает, глядя на стенки лифта, один из членов комиссии.
Остальные молчат, но в этом молчании – некая недомолвка: похоже, они знают: через минуту-другую разразятся страсти.
14-й этаж. Пыжов поднимается по лестнице, ведущей на чердак. Слышу его реплику, из которой ясно: дверь не закрыта. Дальше – больше: «Полы не вымыты. Следов побелки не должно быть». И я уже решаю, что так и пойдет: самый независимый член комиссии будет делать замечания, а остальные молча соглашаться, но раздается возмущенный голос директора ДЕЗ: «Смотрите, что они делают!»
«Они» – это жильцы. А «делают» вот что: оконные стекла на лестничной площадке закрашены грязно-коричневой краской – крест-накрест, как при бомбежке...
Директор ДЕЗа решительно нажимает кнопки дверных звонков.
Появляется жилица. Между ней и членами комиссии завязывается диалог:
- Для чего окна разрисованы?
- Чтобы стекла не вытаскивали.
- Испачканное – гарантия, что никто не возьмет?
- Да, гарантия! Вам мазаное стекло нужно? Нет! Поэтому и мажем. Видите, стоят. Не ободрали...
Не успели глазом моргнуть, возникает митинг: это подключились вышедшие на голоса соседи – сыплются жалобы: то не сделали, это не поставили, там разбили, от участкового милиционера толку нет – ходят комиссии, но «ничего не делается»…
- А что же сами? – не выдерживает один из команды Пыжова.
Но митинг не внемлет. Или – не разумеет...
БУЗУ ЗАКАЗЫВАЛИ?
Эту историю я вспомню при знакомстве с Татьяной Замалутдиновой, ведущим специалистом, инспектором жилищной инспекции по ВАО, когда она скрупулезно объясняла суть работы инспектора. Узнав, что у меня есть «опыт», она улыбнется и скажет, что приемка подъездов – не самая драматичная по накалу страстей часть работы. Сложней бывает, когда идешь по жалобе, и тебя встречает неорганизованная толпа жителей. «Приходишь с желанием разобраться и помочь, - скажет Татьяна Владимировна. - Но, едва представишься, как получаешь лобовой вопрос: даете нам квартиры? Отвечаешь: пришла с другой целью – помочь. И тут начинаются крики и нецензурщина. Никто тебя не слышит – каждый спешит поведать о своих напастях. Затем у них начинается междусобойчик. А мне обидно: пришла помочь, но вынуждена гасить скандал. А это, поверьте, очень тяжело. И если учесть, что такая коллективная жалоба у тебя не одна...»
Инспектор Замалутдинова курирует район Измайлово. У нее около 500 домов. Конечно, не в каждом поджидает скандал, но житейский опыт подсказывает: в любом подъезде найдется пара скандалистов, к тому же, буза – мероприятие заразное. Отсюда вывод – работа у инспектора Залмутдиновой тяжелая.
«Неблагодарная», - переформулирует Татьяна Владимировна и осторожно добавит: «Иногда»...
ГЛАЗ – ПРИБОР ТОЧНЫЙ
Инспектор Замалутдинова работает в жилищной инспекции, можно сказать, со дня ее образования – с 1992 года. Инспектирование – дело особое, поэтому штат формировали из опытных работников. Татьяна Владимировна и была таким работником: в системе коммунального хозяйства с 1979 года, еще со времен ЖЭКов. Пришла туда после курсов специальной подготовки при МИСИ. Квалификацию получила соответствующего профиля: общестроительные работы, эксплуатация зданий – одним словом, все, что связано со строительством и ремонтом жилых домов. Работала техником в ЖЭКе. В инспекцию пришла с большим опытом за плечами.
Каков опыт у инспектора? Должен знать конструкцию зданий, СНиПы, нормативные документы, где и как проложены системы, устройство кровель, полов. «Если всего этого мы не будем знать, не сможем помочь жильцу, - скажет Татьяна Владимировна. - Вот, например, жалоба: сырость в квартире. Сделали все возможное: утеплили, заделали швы, починили кровлю, наладили вентиляцию и отопление, но по-прежнему сыро! И когда мы исчерпали все возможности, то предписываем вызвать специализированную организацию, оснащенную современными приборами. Увы, у наших инспекторов таких приборов пока нет. Наш прибор – глаза и опыт. Исходя из этого, определяем недостатки.
- Опыт, говорите? – переспрашиваю Замалутдинову и предлагаю «задачку». – Представьте: в углу на наружной стене кухни время от времени появляется темный налет, напоминающий плесень, потом исчезает. Что бы это значило?
Татьяна Владимировна принимает «вызов»:
- Во-первых, нужно проверить вентиляцию на соответствие нормативным параметрам. Воздухообмен в кухне должен быть 90 кубов в час. А в новых домах, как известно, жильцы делают перепланировку и часто воздуховод перекрывают. Строго говоря, воздухообмен замеряют специальным прибором, но в его отсутствие приходится пользоваться допотопным методом: беру клочок туалетной бумаги, закрываю окна и двери и прикладываю к решетке воздуховода. Держится! Значит, тяга есть...
Может быть еще одна причина – и тоже по вине жильцов. Если, скажем, речь идет о серии панельных домов – например, П-44, - то, увы, неосведомленные и беспечные жильцы часто становятся жертвами авантюристов, которые предлагают заделать межпанельные швы, мотивируя, якобы, «утеплением». Но, по технологии, швы должны быть открыты. В противном случае, в стыках накапливается влага со всеми разрушительными последствиями. Причем, в большей степени страдает тот, кто живет этажом ниже...
Увлекшись ролью «экзаменатора», задаю вопрос о санкциях – очень, на мой взгляд, актуально: реформа ЖКХ в начале пути, всеобъемлющих изменений нет, и опять же, исходя из опыта, знаем, как нелегко бывает добиться от коммунальщиков избавления от тягот строительного или эксплуатационного брака.
- Мы – посредники между жителями и балансодержателями, - говорит Замалутдинова. – Люди обращаются в дирекцию, в РЭУ, и если в ответ одни обещания, тогда – к нам. Я смотрю: где-то течет, там грязь, здесь цоколь разрушен. Учитывая жалобы жителей, выписываю экономические санкции. Потом перепроверяю...
- Санкции? Это сколько же?
- Бывает 3-4 тысячи, но – не из личного кармана. Бюджетные деньги...
- Из одного государственного кармана в другой переложили. Вот, если бы наказали руководителя РЭУ...
- Наказываем и их. Не выполнена работа – составляем протокол об административном правонарушении на директора или главного инженера. Направляем в административную комиссию, и там уже штраф из кармана руководителя. Но, знаете, размер штрафа смешной...
- А самолюбие?
- Да, протокол им не по нраву. И на административной комиссии глазами моргать – тоже, знаете ли, занятие не из приятных. Но, с другой стороны, справедливости ради, нужно сказать, что картина за последние годы очень изменилась. Взять тот же район Измайлово. Когда я начинала работать, это была клоака. В любом подвале можно было утонуть в грязи и в воде. Крыши текли. Жильцы верхних этажей стонали. Подъезды нараспашку: войдешь – краска висит лохмотьями, двери разбиты, в окнах нет стекол – ветер свистит, лестницы искорежены. Так было десять лет назад. Изменения начались, когда ДЕЗы «вошли в силу»: с 1997-го года. Потом появилась программа «Мой двор, мой подъезд» - работа коммунальных служб заметно активизировалась. Сейчас входишь в подъезд – глаз радуется. Есть дома, где после ремонта в подъездах чистота, шторки висят, цветы стоят. Жильцы не дожидаются уборщицы – сами все делают...
ЛОЖКА ДЕГТЯ В БОЧКЕ МЕДА
Деготь появился – когда Татьяна Владимировна свой подъезд вспомнила. Отремонтировали его, но праздничное настроение продержалось недолго. Вскоре стены расписали, плафоны сняли, стекла разбили, на стенах – жженые разводы...
- Обидно – до слез. Ведь я сама его принимала. Душа радовалась. Со старшей по подъезду ходили, просили людей присматривать за детьми...
Спросил ее: в чем причина наплевательского отношения к месту, где живешь?
- В понятиях: «мое» и «не мое». Поставил цветы на лестничной площадке, повесил шторы – это «мое». На свое рука не поднимется. И другого остановит. Поэтому все зависит от самих жильцов...
- Соседи – лотерея, - замечу я.
Татьяна Владимировна грустно улыбнется и ответит неожиданно: «Обиды улягутся. И, честно говоря, когда видишь, что помогла людям, все проходит – моральное удовлетворение получаешь, а это приятное чувство, особенно, когда помогла какой-нибудь старушке. Пусть ремонт не положен, но хоть что-то сделать – кухоньку отремонтировать. А уж как она счастлива! Позвонит и скажет: «Спасибо, Татьяна Владимировна!»…
Василий ДВОРЫКИН
(«Московская среда», 2004)