Создать свою тему оформления
1
Со многими ли соседями вы здороваетесь? А скольких знаете по имени? Насчёт фамилии я почти уверен: вряд ли знаете хотя бы одного…
… в Богородицке мы жили в «Восходе». Нет: конечно не в самом магазине – но такое обозначение понимал любой богородчанин. «Восход», занимавший весь первый этаж нашей пятиэтажки о шести подъездах, тогда был самый крупный продовольственный магазин в городе, и даже близких конкурентов у него не было. За время моего детства бывали разные времена: порой почти все отделы ломились от очередей – а то вдруг все пустовали, кроме хлебного и молочного: ведь в такие дни на полках не было почти ничего, кроме красивых пирамид сайры, бланшированной в масле. Тем не менее, «Восход» - это было Имя!
… наша 21-я квартира находится на третьем этаже второго подъезда. И, хотя тогда ( в 70-е и 80-е годы) у дверей каждого подъезда красовалась табличка со списком жильцов, - мы, пацаны и девчонки, знали очень многих по памяти.
Первый уровень знакомства – конечно, своя лестничная площадка. К ним запросто можно было засунуться, если к позднему ужину вдруг не находилось соли или подсолнечного масла, или спичек. В 22-й жили Есины. Худющий (даром что повар!) Борис, его 120-килограммовое «золотце» Галя, и уже пухлая дочка Надя. Хотя Галя и напоминала бочонок на ножках, моя мать точно знала: у неё куча любовников, и мужики просто тащатся от такой фигуры!
23-ю, также однокомнатную, населяли Подшибякины. Отец – Васька (по-другому никто и никогда его не звал), мать – Валя, и двое детей: Юрка (на год моложе меня) и младшая Светка. У Васьки был «Юпитер» с коляской – богатство и редкость по тем временам, да ещё и стоял он в одном из трёх гаражей в нашем дворе! Юрка, как и большинство ребят нашего двора, учился в ближайшей, 2-й школе – в отличие от меня, занесённого волей родителей в более «приличную» 4-ю. Зато в моём классе учился другой Юрка Подшибякин! Юрий Викторович. Подшибякиных в Богородицке было немало – как и, к примеру, Свинолуповых. Это всё были «мигранты» из близлежащих деревень, в которых зачастую все жители были однофамильцами. Когда я уже уехал в Ленинград учиться, Васька повесился. Совершенно неожиданно для меня: он всегда был весьма жизнерадостным, не сильно пьющим, да и особой ругани из их квартиры я не припоминаю. До сих пор помню трясущиеся руки старшего брата, когда он рассказывал мне, как вынимал Ваську из петли над ванной…
24-ю занимала семья «первых» Лабузовых. Первых – потому, что в 26-й квартире жили «вторые» - родной брат «первого» с семьёй. Оба брата, кроме несомненного внешнего сходства, помнятся мне тем, что у них были одинаковые чёрные велосипеды «Украина» - потёртые, но ухоженные – с НОМЕРНЫМИ ЗНАКАМИ. Что в Богородицке было большой редкостью. У «первого» Лабузова была единственная дочь – но лет на 5 старше меня. Я с ней никогда не общался, и даже имени не помню. А жену звали также Валей.
Второй уровень близости – квартиры над и под нами. Обладатели 3-комнатных квартир (пусть и общей площадью 43 метра!) были в Богородицке несомненным привилегированным классом. Так, в 17-й жили Шабановы, глава семейства которых был небольшим начальником на одном из двух богородицких заводов. Здоровый полный мужик. Жена его, Рая, рослая стройная женщина с кудрявыми рыжими волосами, передала их младшей дочери, Томке – на год старше меня. Только Томка была уж совсем рыжей! А старшего сына Шабановых звали Вовкой. Он тоже был лет на 4-5 старше меня; мы почти не контактировали. Помню лишь два случая: году в 72-м наши хоккеисты не стали чемпионами мира, и именно Вовка сообщил нам, малышне, горькую весть: наши «продули» шведам! Другой раз мы гоняли мяч во дворе 2-й школы, я был на площадке из самых младших, и Корней раз за разом сбивал меня с ног. И вдруг, после очередного моего падения, Вовка подошёл к нам и как следует двинул Корнею: «Не обижай маленького!»
Над нами, в 25-й, проживало семейство Барановых. Отец, невысокий мужик со слегка вьющимися волосами, работал снабженцем на 7-м заводе. По работе ему регулярно приходилось бывать в командировках, а также «подмазывать» поставщиков. Как результат – я практически не видел его трезвым; кроме того, периодически он промахивался с подсчётом этажей, и впадал к нам в коридор (в те времена мы далеко не всегда спрашивали «кто» при звонке в дверь). Приходилось подниматься к ним, и звать его жену, Лидию Фёдоровну, тащить мужа домой. Она работала учительницей русского языка в 8-й школе, и лет 7 учила моего брата, Николая. Как и положено сыну учительницы (по крайней мере, в Богородицке такое бывало часто), их Женька – года на 2-3 старше меня - был редкостным раздолбаем, двоечником, а когда подрос – стал законченным алкашом. От него мне эпизодически влетало – уж не знаю, за что он меня не любил. Особенно помню один случай, когда он метко засветил мне с балкона 4-го этажа надкусанным яблоком. Больно было ужасно! Была у Барановых ещё младшая дочка (года на 3-4 младше меня): самое яркое воспоминание, связанное с ней – столкновение на лестнице. Она училась в 8-м классе, и, возможно впервые, накрасилась. Такого ужаса с косметикой я до этого ещё не встречал!
… в 29-й жили Савины. Отца звали «канадец». По слухам, он прожил там несколько лет. Нынешнему поколению даже не представить, КАКАЯ редкость это была в те годы – человек ЖИЛ в кап. стране и ВЕРНУЛСЯ! У Савиных было двое пацанов-погодков, года на 2-3 младше меня. Мы не очень общались, но как-то они обмолвились, что у их отца есть марки. А в то время – это было моё основное увлечение. Я заинтересовался; они позвали меня посмотреть. Я раскрыл альбом – и ошалел! Каких только стран не было в этом альбоме! Я совершенно потерял голову, и стащил какую-то марку с птицей. Кажется, из Малави. На этом история не закончилась. Они рассказали отцу, что я собираю марки: он позвал меня – показать, что и как. И я НЕ ДОГАДАЛСЯ вынуть из альбома украденную марку! При том, что в моём альбоме были либо советские марки, либо кубинские-польские-ГДРовские. Когда он спросил у меня - откуда у меня украденная у него марка – я начал совершенно невразумительно врать, будто купил её на кружке филателистов у некоего Буянова (спекулянта с не очень хорошей репутацией). Полагаю, что врал я, будучи красным, как рак. Однако, обошлось.
… в Богородицке мы жили в «Восходе». Нет: конечно не в самом магазине – но такое обозначение понимал любой богородчанин. «Восход», занимавший весь первый этаж нашей пятиэтажки о шести подъездах, тогда был самый крупный продовольственный магазин в городе, и даже близких конкурентов у него не было. За время моего детства бывали разные времена: порой почти все отделы ломились от очередей – а то вдруг все пустовали, кроме хлебного и молочного: ведь в такие дни на полках не было почти ничего, кроме красивых пирамид сайры, бланшированной в масле. Тем не менее, «Восход» - это было Имя!
… наша 21-я квартира находится на третьем этаже второго подъезда. И, хотя тогда ( в 70-е и 80-е годы) у дверей каждого подъезда красовалась табличка со списком жильцов, - мы, пацаны и девчонки, знали очень многих по памяти.
Первый уровень знакомства – конечно, своя лестничная площадка. К ним запросто можно было засунуться, если к позднему ужину вдруг не находилось соли или подсолнечного масла, или спичек. В 22-й жили Есины. Худющий (даром что повар!) Борис, его 120-килограммовое «золотце» Галя, и уже пухлая дочка Надя. Хотя Галя и напоминала бочонок на ножках, моя мать точно знала: у неё куча любовников, и мужики просто тащатся от такой фигуры!
23-ю, также однокомнатную, населяли Подшибякины. Отец – Васька (по-другому никто и никогда его не звал), мать – Валя, и двое детей: Юрка (на год моложе меня) и младшая Светка. У Васьки был «Юпитер» с коляской – богатство и редкость по тем временам, да ещё и стоял он в одном из трёх гаражей в нашем дворе! Юрка, как и большинство ребят нашего двора, учился в ближайшей, 2-й школе – в отличие от меня, занесённого волей родителей в более «приличную» 4-ю. Зато в моём классе учился другой Юрка Подшибякин! Юрий Викторович. Подшибякиных в Богородицке было немало – как и, к примеру, Свинолуповых. Это всё были «мигранты» из близлежащих деревень, в которых зачастую все жители были однофамильцами. Когда я уже уехал в Ленинград учиться, Васька повесился. Совершенно неожиданно для меня: он всегда был весьма жизнерадостным, не сильно пьющим, да и особой ругани из их квартиры я не припоминаю. До сих пор помню трясущиеся руки старшего брата, когда он рассказывал мне, как вынимал Ваську из петли над ванной…
24-ю занимала семья «первых» Лабузовых. Первых – потому, что в 26-й квартире жили «вторые» - родной брат «первого» с семьёй. Оба брата, кроме несомненного внешнего сходства, помнятся мне тем, что у них были одинаковые чёрные велосипеды «Украина» - потёртые, но ухоженные – с НОМЕРНЫМИ ЗНАКАМИ. Что в Богородицке было большой редкостью. У «первого» Лабузова была единственная дочь – но лет на 5 старше меня. Я с ней никогда не общался, и даже имени не помню. А жену звали также Валей.
Второй уровень близости – квартиры над и под нами. Обладатели 3-комнатных квартир (пусть и общей площадью 43 метра!) были в Богородицке несомненным привилегированным классом. Так, в 17-й жили Шабановы, глава семейства которых был небольшим начальником на одном из двух богородицких заводов. Здоровый полный мужик. Жена его, Рая, рослая стройная женщина с кудрявыми рыжими волосами, передала их младшей дочери, Томке – на год старше меня. Только Томка была уж совсем рыжей! А старшего сына Шабановых звали Вовкой. Он тоже был лет на 4-5 старше меня; мы почти не контактировали. Помню лишь два случая: году в 72-м наши хоккеисты не стали чемпионами мира, и именно Вовка сообщил нам, малышне, горькую весть: наши «продули» шведам! Другой раз мы гоняли мяч во дворе 2-й школы, я был на площадке из самых младших, и Корней раз за разом сбивал меня с ног. И вдруг, после очередного моего падения, Вовка подошёл к нам и как следует двинул Корнею: «Не обижай маленького!»
Над нами, в 25-й, проживало семейство Барановых. Отец, невысокий мужик со слегка вьющимися волосами, работал снабженцем на 7-м заводе. По работе ему регулярно приходилось бывать в командировках, а также «подмазывать» поставщиков. Как результат – я практически не видел его трезвым; кроме того, периодически он промахивался с подсчётом этажей, и впадал к нам в коридор (в те времена мы далеко не всегда спрашивали «кто» при звонке в дверь). Приходилось подниматься к ним, и звать его жену, Лидию Фёдоровну, тащить мужа домой. Она работала учительницей русского языка в 8-й школе, и лет 7 учила моего брата, Николая. Как и положено сыну учительницы (по крайней мере, в Богородицке такое бывало часто), их Женька – года на 2-3 старше меня - был редкостным раздолбаем, двоечником, а когда подрос – стал законченным алкашом. От него мне эпизодически влетало – уж не знаю, за что он меня не любил. Особенно помню один случай, когда он метко засветил мне с балкона 4-го этажа надкусанным яблоком. Больно было ужасно! Была у Барановых ещё младшая дочка (года на 3-4 младше меня): самое яркое воспоминание, связанное с ней – столкновение на лестнице. Она училась в 8-м классе, и, возможно впервые, накрасилась. Такого ужаса с косметикой я до этого ещё не встречал!
… в 29-й жили Савины. Отца звали «канадец». По слухам, он прожил там несколько лет. Нынешнему поколению даже не представить, КАКАЯ редкость это была в те годы – человек ЖИЛ в кап. стране и ВЕРНУЛСЯ! У Савиных было двое пацанов-погодков, года на 2-3 младше меня. Мы не очень общались, но как-то они обмолвились, что у их отца есть марки. А в то время – это было моё основное увлечение. Я заинтересовался; они позвали меня посмотреть. Я раскрыл альбом – и ошалел! Каких только стран не было в этом альбоме! Я совершенно потерял голову, и стащил какую-то марку с птицей. Кажется, из Малави. На этом история не закончилась. Они рассказали отцу, что я собираю марки: он позвал меня – показать, что и как. И я НЕ ДОГАДАЛСЯ вынуть из альбома украденную марку! При том, что в моём альбоме были либо советские марки, либо кубинские-польские-ГДРовские. Когда он спросил у меня - откуда у меня украденная у него марка – я начал совершенно невразумительно врать, будто купил её на кружке филателистов у некоего Буянова (спекулянта с не очень хорошей репутацией). Полагаю, что врал я, будучи красным, как рак. Однако, обошлось.
