Создать свою тему оформления
1
С Олежкой я познакомился перед Новым Годом. Руководство Авторема решило организовать для коллектива праздничный концерт. В актовый зал завода набилась куча народу, но всем желающим места не хватило. Многие стояли в проходах и за рядами кресел. А многим пришлось просто пойти домой.
Мне было не очень интересно. Я пошёл лишь от того, что должна была выступать наша заводская рок-группа, а я там был как бы оператором, а на самом деле – просто помощником.
Концерт открыл директор с короткой речью, подведением итогов года и праздничными пожеланиями трудовому коллективу. А потом начались номера нашей самодеятельности. Самым ударным номером стал танец Сиртаки в исполнении нашей группы аэробики. Пять женщин и девушек в довольно… открытых нарядах собственного пошива, с греческим уклоном, на сколько хватило фантазии, лихо отплясали свой танец. Зал рукоплескал. Куда плачевнее выглядела наша рок-группа, исполнившая под закрытие пару скучных песен.
Народ начал расходиться. А мне пора сматывать шнуры.
Рядом с нашим синтезатором «Электроника» (или попросту – Ионика) вдруг возник белобрысый паренёк. Я с опаской стал поглядывать в его сторону. Наша Ионика ломалась с завидной регулярностью. В ней постоянно что-то перегорало и отпаивалось, а наш музыкальный руководитель, соображавший немного в электронике, постоянно её чинил и перепаивал. К инструменту ни кто не имел права подходить, кроме членов группы. Даже мне запрещалось, поскольку я был новеньким. А тут – такая наглость!
Странным образом на перемещения белобрысого парня ни кто не обращал внимания. Он смело нажал на одну клавишу, затем попытался изобразить некий аккорд. Вышло плохо. Сразу видно – не клавишник.
Я ревновал. Как же так?! Какому-то белобрысому – можно, а мне – нельзя?! Признаюсь – я питал определённую слабость к этому инструменту. Уж такие чуднЫе звуки порой удавалось из него извлекать нашему клавишнику Диме. Но сам я играть не умел. Увы. Ни на чём.
И я направился прямо к Ионике.
- Извини, друг, но мне надо провода сматывать.
- Вадим, да подожди, смотай вон лучше микрофоны. Пусть человек поиграет! Это же наш Олежка! – остановил меня Дима.
Ну вот и здрасьте! Из-за какого-то Олежки я должен…
Нет, этого парня я уже встречал на заводе. Знакомое лицо. Просто ещё не был знаком.
- Привет! Меня Олег зовут. – тянет руку.
Круглое открытое улыбающееся лицо. Глаза с прищуром. Вообще – приятный человек, наверное. Зря я так…
- Привет! Я – Вадим.
Так и познакомились.
Уже все разошлись. В актовом зале оставалась лишь наша группа, я, Олежек и некая странная особа, описать которую мне довольно сложно. Особа эта была, видимо, женского полу. Но длинный коричневый тёплый плащ неопределённого покроя скрывал все признаки фигуры. На голове взгромождались остатки причёски, видимо безвозвратно испорченной вязанной коричневой шапкой, которую особа эта застенчиво мяла в руках. Кучерявые волосы торчали из головы в произвольных направлениях, совершенно забыв о субординации. Но главное – лицо. Таким лицом можно пугать детей, ложащихся спать. Этой особе можно было бы без грима играть сразу дюжину кикимор. Хватило бы на всю дюжину. Вот уж природа постаралась. Без содрогания смотреть было трудно.
Что она тут делает? Зачем она тут?
Каково же было моё удивление, когда Олежек со своей дружелюбной улыбкой подошёл к ней и ласково проговорил – Ну что, Веруня, пойдём?
Веруня кротко кивнула. Он взял её под руку и они не торопясь направились к выходу. У двери он повернулся.
- Пока, мужики!
- Пока, Олежек!
Повернулась и Веруня. Слабо и застенчиво улыбнулась.
- Пока!
Я смотрел им в след. М-да… ну и пара! Сразу вспомнилось – «нам с лица не воду пить…». Но я не злорадствовал. Напротив – было искренне жаль девушку. Хотя – чего её жалеть?! Вон она какого хлопца себе оторвала! Интересно, а как с ней Олежек? Впрочем – не моё дело. Лишь бы нравилась….
Второй раз мы встретились у меня дома. Мой приятель затащил Олежика ко мне. На музыкальной почве у меня часто собирались всякие тусовки. Забредали и новенькие. Ну а ту – БА! Какая встреча! На заводе мы после того не виделись. А тут – гляди-ка, старые знакомые!
Оказалось, что Олежек недавно переехал в мой район, в соседний дом. Вот, женился, снял квартиру. Да, женился на Веруне. И теперь – мы соседи.
Взглядом знатока он изучал мою технику, мою подборку дисков.
- Да-а, неплохо, неплохо! Слушай, а заходи ко мне в гости, а?! У меня тоже интересные записи есть. Можем обменяться. И техника у меня нелохая. Хорошая техника! Посидим, пивка попьём, музыку послушаем. У меня чехонь есть. И Веруня будет рада!
Вот про Веруню – это он зря. Я вообще в присутствии женщин теряюсь. А тут такое… Вообще не понятно – как себя вести. Ну, может если пива выпить…
Но пришлось согласиться. Неудобно отказывать, да и любопытно было – чего там у него за записи…
Пришёл. Дверь отрыла Веруня. Опаньки! Я чуть не упал. Веруня, видимо, только что приняла ванну. На голове – полотенце повязано. А на теле – махровая пижама, пошитая а-ля спортивный костюм. Штаны – в обтяжку. Куртка – так же весьма по фигуре. А фигура, надо признать– закачаешься! Всё при ней. Ну прям спортивная нимфа.
Всё это я охватил в одно мгновение.
- Привет! Заходи.
И тут пришлось взглянуть в лицо Веруни. О Боги! Ну почему вы так несправедливы?! К такой фигуре прикрутили такую внешность!
Нет, без той «причёски» впечатление было уже не столь ужасным. Но всё же, всё же.
Я едва буркнул какое-то приветствие. К счастью в дверях появился Олежек.
- Вадим, заходи, чего стоишь?!
Простенькая обстановка. Как и подобает молодожёнам. У окна – стол. Пиво в баклажках уже припасено. Да и у меня с собой было. Рыба – порезана. Можно приступать!
Но рыбой всё не ограничилось. Веруня уже успела настряпать салатов, картошки нажарила и суетилась вокруг нас с Олежиком. Полотенце с головы она так и не сняла. Может это и к лучшему. Принося новую закуску, она всякий раз протискивалась между нами и так изящно изгибалась, что… как-то о закусках не думалось. По-моему Олежек видел моё смущение и явно любовался и фигурой жены и моей реакцией на неё. Во всяком случае, он пребывал в прекрасном расположении духа. Другими словами – он откровенно хвастался своим сокровищем и норовил всякий раз его погладить, да пошлёпать. Веруня игриво уворачивалась, только усиливая этими движениями моё смущение. А кроме этой пижамы ей надеть было нечего?!
А как же музыка? Мы вспомнили о ней позже, когда приступили к моему пиву. Олежек поставил в старенький раздолбанный Маяк какую-то кассету. Из потрёпанных маленьких колонок раздался грязный звук. Что это?! То ли блатные, то ли эмигранты. Меня покоробило. Это он называет интересными записями?!
- Олег, давай лучше выключим. А то общаться мешает.
Олег ни сколько не смутился. Вырубил свою хрипоту и мы продолжили.
После третьей баклажки стало легче. Я мог уже без сотрясения смотреть на Веруню. А когда она улыбалась, так вроде даже и ничего, если сильно не всматриваться… Веруня так же выпила немного пива, постоянно хохотала и улыбалась.
В общем – всё обошлось. Я даже привык. Потом, при встречах, я уже не содрогался. Ну подумаешь?! За то жена – хорошая. Наверное.
Однажды летом, во время перерыва, встретил я у нашего цеха Олежека.
- Ты чего такой смурной? – спрашивает.
- Да так, есть одна проблема – говорю.
- Чего случилось?
- Да тут сложно объяснить. Понимаешь, мне одну бумажку надо сегодня в кооперативе подписать. А председатель будет только до четырёх. Вот если мне сегодня повезёт с автобусами, то я могу успеть. Но везёт-то редко. Обычно ждать надо. А это почти всегда полчаса – минимум. И при таком раскладе мне никак не успеть. Вот ломаю голову - как бы мне успеть. И велик сломался, как на зло!
- Ну и проблему нашёл! Так давай я тебя подброшу!
- Как? Ты что, на машине?!
- Ну, это ты загнул! У нас только начальство на машинах разъезжает. А мотоцикл – имеется!
Я и не знал, что у Олежека есть мотоцикл. Во, даёт! И не заикнулся никогда!
- Так что после работы жди меня на проходной. Мигом долетим!
После работы я не торопился. Мотоцикл – это спасение. Можно быть спокойным.
Олежек меня уже ждал.
- Пошли, познакомлю тебя с моим конём!
На заводской стоянке, где парковалось в основном начальство, под ветвистой елью стояла новенькая Ява.
- Да-а, нам так не жить, а если жить – то не долго! – я театрально развожу руками, почти не сдерживая зависть. Уж кто из нас не мечтал о мотоцикле, а уж тем более – о Яве?!
Олежек явно польщён. Он сияет как новый пятак. Степенно надевает шлем. Теперь он уже настоящий мотоциклист. Мне предстоит ехать без шлема. Мелочи! Главное – доехать.
До проспекта Победы ехали очень быстро. Аж дух захватывало! Этот гонщик сигает между машинами, как заправский слаломист. Но куда же так спешить?! Мы прекрасно успеваем! Пытаюсь докричаться до Олега. Но он, похоже, не слышит.
Выезжаем на прямой, как стрела, проспект. И тут оказалось, что путь до проспекта был лишь слабой прелюдией. Выехав с площади, Олежек выжал газ до отказа и не сбрасывал его до самого моего дома. Мотоцикл взревел и рванулся вперёд с такой силой, что я чуть не вылетел из седла. Едва успел ухватиться за Олега. А дальше… Замелькали как в калейдоскопе люди, дома, машины. Кто-то нам сигналил, да что толку?! Сигналы эти за рёвом двигателя были мне едва слышны. А Олег – в шлеме. Ему – пофиг. Воздух приобрёл необычайную плотность. Очки впились в лицо до боли. Из глаз хлынули слёзы, и их моментально размазывало по лицу. Смотреть по сторонам было страшно. Ещё страшнее было не смотреть. Что там, впереди?! А вдруг кто-то дорогу переходит? А вдруг въедем в троллейбус? А вдруг вообще куда-нибудь въедем? Что тогда? От нас останется лепёшка. Это факт.
Я пытался выглянуть вперёд. Проспект, к счастью, почти пустой. Машин мало. Невероятное везение!! Но и от вида несущегося на тебя с бешеной скоростью проспекта сжималось сердце.
Приехали. Олежек с непринуждённым видом снимает шлем.
- Ну как, успели?
Я смотрю на часы. Но может они сломались? Пять минут?! Мы доехали за пять минут?! Да с какой же скоростью мы ехали?!
- Олег, спасибо, я успел – только и смог сказать. Голова слегка кружилась. Неуверенной походкой я отправился к председателю кооператива.
Впоследствии Олежек не раз предлагал меня подвезти. Я отказывался – мол, на велике я. Уж лучше на велике, чем так…
Впрочем, виделись мы редко. Дружба не сложилась. Так, на заводе иногда встретимся, или во дворе. И Веруня всегда с ним. Покалякаем, да разойдёмся.
Однажды заходит ко мне Наташка, соседка моя. Вот уж разведчик настоящий! Всегда всё про всех знает!
- Вадимка, а ты Олежека знаешь? Ну, того, что тут рядом с женой страшной такой жи…вёт.
- Знаю, конечно, мы и работаем вместе.
- А ты знаешь, что он разбился?
- Как – разбился?!
- На мотоцикле. Насмерть.
У меня внутри всё упало. Вот это – новость!
- Он с женой ехал.
- С Веруней? И как она?
- Она то жива, только переломала все кости. А он – всмятку. В грузовик въехали. Она вовремя соскочить успела, иначе…
Молчу. Куча мыслей. В голове всё смешалось. Веруня, наша с Олегом поездка по проспекту…. Вот так дела! «Нам так не жить»?
- А ты знаешь, что он не совсем нормальный был?
- Это как?
- Он в психушке у нас лежал. Я же его оттуда и знаю. Два месяца у нас лечился, да не долечился, выходит.
Ах да! Наташка действительно работала одно время в психушке. Такого рассказывала – жуть. И тут – жуть.
Веруню я встретил через несколько месяцев во дворе. На неё было страшно смотреть. И уже не в лице дело. Она напоминала привидение. Худая и белая как смерть. На ней были какие-то затрапезные тряпки. И, по-моему, она меня не узнала. А я не решился подойти. Наверное, так – лучше. Или?
В самом деле – что я мог сказать? Привет, мол, как дела?! Или соболезнования выразить? Утешить в такой ситуации сложно, а вот обострить боль ненужным словом…
Я её встречал ещё пару раз. Она совсем захирела. Потом просто исчезла. Наверное – выехала из квартиры…
Мне было не очень интересно. Я пошёл лишь от того, что должна была выступать наша заводская рок-группа, а я там был как бы оператором, а на самом деле – просто помощником.
Концерт открыл директор с короткой речью, подведением итогов года и праздничными пожеланиями трудовому коллективу. А потом начались номера нашей самодеятельности. Самым ударным номером стал танец Сиртаки в исполнении нашей группы аэробики. Пять женщин и девушек в довольно… открытых нарядах собственного пошива, с греческим уклоном, на сколько хватило фантазии, лихо отплясали свой танец. Зал рукоплескал. Куда плачевнее выглядела наша рок-группа, исполнившая под закрытие пару скучных песен.
Народ начал расходиться. А мне пора сматывать шнуры.
Рядом с нашим синтезатором «Электроника» (или попросту – Ионика) вдруг возник белобрысый паренёк. Я с опаской стал поглядывать в его сторону. Наша Ионика ломалась с завидной регулярностью. В ней постоянно что-то перегорало и отпаивалось, а наш музыкальный руководитель, соображавший немного в электронике, постоянно её чинил и перепаивал. К инструменту ни кто не имел права подходить, кроме членов группы. Даже мне запрещалось, поскольку я был новеньким. А тут – такая наглость!
Странным образом на перемещения белобрысого парня ни кто не обращал внимания. Он смело нажал на одну клавишу, затем попытался изобразить некий аккорд. Вышло плохо. Сразу видно – не клавишник.
Я ревновал. Как же так?! Какому-то белобрысому – можно, а мне – нельзя?! Признаюсь – я питал определённую слабость к этому инструменту. Уж такие чуднЫе звуки порой удавалось из него извлекать нашему клавишнику Диме. Но сам я играть не умел. Увы. Ни на чём.
И я направился прямо к Ионике.
- Извини, друг, но мне надо провода сматывать.
- Вадим, да подожди, смотай вон лучше микрофоны. Пусть человек поиграет! Это же наш Олежка! – остановил меня Дима.
Ну вот и здрасьте! Из-за какого-то Олежки я должен…
Нет, этого парня я уже встречал на заводе. Знакомое лицо. Просто ещё не был знаком.
- Привет! Меня Олег зовут. – тянет руку.
Круглое открытое улыбающееся лицо. Глаза с прищуром. Вообще – приятный человек, наверное. Зря я так…
- Привет! Я – Вадим.
Так и познакомились.
Уже все разошлись. В актовом зале оставалась лишь наша группа, я, Олежек и некая странная особа, описать которую мне довольно сложно. Особа эта была, видимо, женского полу. Но длинный коричневый тёплый плащ неопределённого покроя скрывал все признаки фигуры. На голове взгромождались остатки причёски, видимо безвозвратно испорченной вязанной коричневой шапкой, которую особа эта застенчиво мяла в руках. Кучерявые волосы торчали из головы в произвольных направлениях, совершенно забыв о субординации. Но главное – лицо. Таким лицом можно пугать детей, ложащихся спать. Этой особе можно было бы без грима играть сразу дюжину кикимор. Хватило бы на всю дюжину. Вот уж природа постаралась. Без содрогания смотреть было трудно.
Что она тут делает? Зачем она тут?
Каково же было моё удивление, когда Олежек со своей дружелюбной улыбкой подошёл к ней и ласково проговорил – Ну что, Веруня, пойдём?
Веруня кротко кивнула. Он взял её под руку и они не торопясь направились к выходу. У двери он повернулся.
- Пока, мужики!
- Пока, Олежек!
Повернулась и Веруня. Слабо и застенчиво улыбнулась.
- Пока!
Я смотрел им в след. М-да… ну и пара! Сразу вспомнилось – «нам с лица не воду пить…». Но я не злорадствовал. Напротив – было искренне жаль девушку. Хотя – чего её жалеть?! Вон она какого хлопца себе оторвала! Интересно, а как с ней Олежек? Впрочем – не моё дело. Лишь бы нравилась….
Второй раз мы встретились у меня дома. Мой приятель затащил Олежика ко мне. На музыкальной почве у меня часто собирались всякие тусовки. Забредали и новенькие. Ну а ту – БА! Какая встреча! На заводе мы после того не виделись. А тут – гляди-ка, старые знакомые!
Оказалось, что Олежек недавно переехал в мой район, в соседний дом. Вот, женился, снял квартиру. Да, женился на Веруне. И теперь – мы соседи.
Взглядом знатока он изучал мою технику, мою подборку дисков.
- Да-а, неплохо, неплохо! Слушай, а заходи ко мне в гости, а?! У меня тоже интересные записи есть. Можем обменяться. И техника у меня нелохая. Хорошая техника! Посидим, пивка попьём, музыку послушаем. У меня чехонь есть. И Веруня будет рада!
Вот про Веруню – это он зря. Я вообще в присутствии женщин теряюсь. А тут такое… Вообще не понятно – как себя вести. Ну, может если пива выпить…
Но пришлось согласиться. Неудобно отказывать, да и любопытно было – чего там у него за записи…
Пришёл. Дверь отрыла Веруня. Опаньки! Я чуть не упал. Веруня, видимо, только что приняла ванну. На голове – полотенце повязано. А на теле – махровая пижама, пошитая а-ля спортивный костюм. Штаны – в обтяжку. Куртка – так же весьма по фигуре. А фигура, надо признать– закачаешься! Всё при ней. Ну прям спортивная нимфа.
Всё это я охватил в одно мгновение.
- Привет! Заходи.
И тут пришлось взглянуть в лицо Веруни. О Боги! Ну почему вы так несправедливы?! К такой фигуре прикрутили такую внешность!
Нет, без той «причёски» впечатление было уже не столь ужасным. Но всё же, всё же.
Я едва буркнул какое-то приветствие. К счастью в дверях появился Олежек.
- Вадим, заходи, чего стоишь?!
Простенькая обстановка. Как и подобает молодожёнам. У окна – стол. Пиво в баклажках уже припасено. Да и у меня с собой было. Рыба – порезана. Можно приступать!
Но рыбой всё не ограничилось. Веруня уже успела настряпать салатов, картошки нажарила и суетилась вокруг нас с Олежиком. Полотенце с головы она так и не сняла. Может это и к лучшему. Принося новую закуску, она всякий раз протискивалась между нами и так изящно изгибалась, что… как-то о закусках не думалось. По-моему Олежек видел моё смущение и явно любовался и фигурой жены и моей реакцией на неё. Во всяком случае, он пребывал в прекрасном расположении духа. Другими словами – он откровенно хвастался своим сокровищем и норовил всякий раз его погладить, да пошлёпать. Веруня игриво уворачивалась, только усиливая этими движениями моё смущение. А кроме этой пижамы ей надеть было нечего?!
А как же музыка? Мы вспомнили о ней позже, когда приступили к моему пиву. Олежек поставил в старенький раздолбанный Маяк какую-то кассету. Из потрёпанных маленьких колонок раздался грязный звук. Что это?! То ли блатные, то ли эмигранты. Меня покоробило. Это он называет интересными записями?!
- Олег, давай лучше выключим. А то общаться мешает.
Олег ни сколько не смутился. Вырубил свою хрипоту и мы продолжили.
После третьей баклажки стало легче. Я мог уже без сотрясения смотреть на Веруню. А когда она улыбалась, так вроде даже и ничего, если сильно не всматриваться… Веруня так же выпила немного пива, постоянно хохотала и улыбалась.
В общем – всё обошлось. Я даже привык. Потом, при встречах, я уже не содрогался. Ну подумаешь?! За то жена – хорошая. Наверное.
Однажды летом, во время перерыва, встретил я у нашего цеха Олежека.
- Ты чего такой смурной? – спрашивает.
- Да так, есть одна проблема – говорю.
- Чего случилось?
- Да тут сложно объяснить. Понимаешь, мне одну бумажку надо сегодня в кооперативе подписать. А председатель будет только до четырёх. Вот если мне сегодня повезёт с автобусами, то я могу успеть. Но везёт-то редко. Обычно ждать надо. А это почти всегда полчаса – минимум. И при таком раскладе мне никак не успеть. Вот ломаю голову - как бы мне успеть. И велик сломался, как на зло!
- Ну и проблему нашёл! Так давай я тебя подброшу!
- Как? Ты что, на машине?!
- Ну, это ты загнул! У нас только начальство на машинах разъезжает. А мотоцикл – имеется!
Я и не знал, что у Олежека есть мотоцикл. Во, даёт! И не заикнулся никогда!
- Так что после работы жди меня на проходной. Мигом долетим!
После работы я не торопился. Мотоцикл – это спасение. Можно быть спокойным.
Олежек меня уже ждал.
- Пошли, познакомлю тебя с моим конём!
На заводской стоянке, где парковалось в основном начальство, под ветвистой елью стояла новенькая Ява.
- Да-а, нам так не жить, а если жить – то не долго! – я театрально развожу руками, почти не сдерживая зависть. Уж кто из нас не мечтал о мотоцикле, а уж тем более – о Яве?!
Олежек явно польщён. Он сияет как новый пятак. Степенно надевает шлем. Теперь он уже настоящий мотоциклист. Мне предстоит ехать без шлема. Мелочи! Главное – доехать.
До проспекта Победы ехали очень быстро. Аж дух захватывало! Этот гонщик сигает между машинами, как заправский слаломист. Но куда же так спешить?! Мы прекрасно успеваем! Пытаюсь докричаться до Олега. Но он, похоже, не слышит.
Выезжаем на прямой, как стрела, проспект. И тут оказалось, что путь до проспекта был лишь слабой прелюдией. Выехав с площади, Олежек выжал газ до отказа и не сбрасывал его до самого моего дома. Мотоцикл взревел и рванулся вперёд с такой силой, что я чуть не вылетел из седла. Едва успел ухватиться за Олега. А дальше… Замелькали как в калейдоскопе люди, дома, машины. Кто-то нам сигналил, да что толку?! Сигналы эти за рёвом двигателя были мне едва слышны. А Олег – в шлеме. Ему – пофиг. Воздух приобрёл необычайную плотность. Очки впились в лицо до боли. Из глаз хлынули слёзы, и их моментально размазывало по лицу. Смотреть по сторонам было страшно. Ещё страшнее было не смотреть. Что там, впереди?! А вдруг кто-то дорогу переходит? А вдруг въедем в троллейбус? А вдруг вообще куда-нибудь въедем? Что тогда? От нас останется лепёшка. Это факт.
Я пытался выглянуть вперёд. Проспект, к счастью, почти пустой. Машин мало. Невероятное везение!! Но и от вида несущегося на тебя с бешеной скоростью проспекта сжималось сердце.
Приехали. Олежек с непринуждённым видом снимает шлем.
- Ну как, успели?
Я смотрю на часы. Но может они сломались? Пять минут?! Мы доехали за пять минут?! Да с какой же скоростью мы ехали?!
- Олег, спасибо, я успел – только и смог сказать. Голова слегка кружилась. Неуверенной походкой я отправился к председателю кооператива.
Впоследствии Олежек не раз предлагал меня подвезти. Я отказывался – мол, на велике я. Уж лучше на велике, чем так…
Впрочем, виделись мы редко. Дружба не сложилась. Так, на заводе иногда встретимся, или во дворе. И Веруня всегда с ним. Покалякаем, да разойдёмся.
Однажды заходит ко мне Наташка, соседка моя. Вот уж разведчик настоящий! Всегда всё про всех знает!
- Вадимка, а ты Олежека знаешь? Ну, того, что тут рядом с женой страшной такой жи…вёт.
- Знаю, конечно, мы и работаем вместе.
- А ты знаешь, что он разбился?
- Как – разбился?!
- На мотоцикле. Насмерть.
У меня внутри всё упало. Вот это – новость!
- Он с женой ехал.
- С Веруней? И как она?
- Она то жива, только переломала все кости. А он – всмятку. В грузовик въехали. Она вовремя соскочить успела, иначе…
Молчу. Куча мыслей. В голове всё смешалось. Веруня, наша с Олегом поездка по проспекту…. Вот так дела! «Нам так не жить»?
- А ты знаешь, что он не совсем нормальный был?
- Это как?
- Он в психушке у нас лежал. Я же его оттуда и знаю. Два месяца у нас лечился, да не долечился, выходит.
Ах да! Наташка действительно работала одно время в психушке. Такого рассказывала – жуть. И тут – жуть.
Веруню я встретил через несколько месяцев во дворе. На неё было страшно смотреть. И уже не в лице дело. Она напоминала привидение. Худая и белая как смерть. На ней были какие-то затрапезные тряпки. И, по-моему, она меня не узнала. А я не решился подойти. Наверное, так – лучше. Или?
В самом деле – что я мог сказать? Привет, мол, как дела?! Или соболезнования выразить? Утешить в такой ситуации сложно, а вот обострить боль ненужным словом…
Я её встречал ещё пару раз. Она совсем захирела. Потом просто исчезла. Наверное – выехала из квартиры…
